Дело Кристофера

Оглавление

Его губы кривятся в ядовитой усмешке, и я ловлю себя на том, что тоже сдерживаю смех.

Кто бы мог подумать! А когда он уходит, я начинаю откровенно хихикать. Может быть, он и прав? Может быть, так я пытаюсь стать взрослее, серьезнее, смириться с тем, кто я и где мое место?

К квантовому компьютеру прихожу последней. Грейс и Каддини, заикаясь, рассказывают Шону о том, что ухитрились начудить без присмотра «взрослых». Они молодцы, почти связно рассуждают. Под ласковым змеиным взглядом ректора это отнюдь не просто. Стою и подпираю стену, потому что если сяду, то уже без чужой помощи не поднимусь. Я записалась на массаж, не подумайте, но прием только через два дня, до него еще нужно дожить. Очереди никто не отменял.

— Шон, а давай пригласим на семинар Бабочек, пусть послушают этих двоих, — наконец, подаю я голос. — И, если все будет хорошо, отправим на какую-нибудь конференцию с докладами. — Нуууу, например, на ту, которую организую я в обход своего непосредственного начальника…

— Да, это хорошая идея, — кивает Шон, видимо вспоминая наши с Клеггом старые войны за место под солнцем. — Слышали? Сейчас разберемся, что будете докладывать. — Ну да, зачем время-то терять? Хотя, может он и сам собирался предложить, а я просто вовремя вмешалась?

Грейс от предложения немножко зеленеет, а Каддини ликует, радость от встречи с Бабочками затмевает инстинкт самосохранения. Я, например, уверена, что Немаляев будет пытаться доказать всем и каждому, что прав только он, ведь этот зануда даже со мной так поступает, удивительно, что хоть авторитет Шона признает. Куда там студентишкам, им просто не выжить. Зато после такого прессинга любая конференция покажется ерундой.

— Садись, — говорит Шон, указывая на стул, соседний со своим. — Обсудим.

— Н-нет, я постою, — пытаюсь я отказаться.

— Садись, — настаивает он. Если бы не студенты, я бы, может, и возразила, но затевать разборки в их присутствии не хочется. С трудом плюхаюсь на студ. Каддини мою пантомиму замечает и чуточку хмурится, но задать вопрос не может, опять же потому что компания неподходящая.

— Как тебе работа с Такаши? — вдруг спрашивает Картер вместо обещанной дележки материалов.

— Если бы не твой персональный сюрприз, было бы лучше, чем прекрасно. Он профессионал во всех смыслах. Понимаю, за что ты его любишь.

— Я его не люблю, — поправляет меня Картер. — Просто мне он нужен. Найти такого же специалиста в сжатые сроки невозможно.

— Приятно знать, что все мы для тебя имеем смысл только в определенный момент времени, — огрызаюсь я.

— Я опустился до того, что сыграл в этом долбаном сицилийском спектакле под названием «я не стану Бабочкой потому что ты козел, Картер». По-твоему я не тебя ценю? — Мои губы сами собой растягиваются в улыбку. — С Такаши то же самое. — Мда, улыбка чахнет. — Так уж случилось, что я понятия не имею, что будет завтра, послезавтра и далее до бесконечности.

Сегодня вы с Такаши мне нужны, потому что больше данный проект не потянет никто. А раз так, то выразился я правильно. И не надо искать в моих словах двойное дно.

Говорит все это Картер смертельно серьезно, но некоторые слова и без улыбки звучат приятно.

После такого признания я даже разрешаю ему самолично выбрать темы для докладов студентов, не лезу, не вмешиваюсь. И без меня разберутся, а ровно в девять ноль-ноль Шон встает из-за стола, запахивает пиджак, а потом вдруг протягивает мне руку.

— Поедешь?

И неким странным внутренним чутьем я понимаю, что за этими словами как раз кроется нечто большее. Со стороны кажется, что все просто, но на самом деле этот вопрос значит очень много.

Вот ведь черт, Шона Картера можно любить лишь за то, что он ничего не усложняет. Мои многодневные терзания в его исполнении выливаются в одно, всего лишь одно слово! Мое «слушай, Картер, помнишь когда мы… ну… с тобой в аудитории, ты что-то такое говорил о нас. В общем, вот теперь, когда мы с Ашером, вроде как, разошлись насовсем… не, не подумай, что я только из-за этого, просто… черт, как все сложно, я ведь на самом деле не собиралась с ним всерьез встречаться и блинчики эти, и сестра его… в общем я так подумала, может быть теперь, раз я, вроде как, свободна, да и ты был не против… короче, давай возобновим наш феерический секс?» в его исполнении звучит как «поедешь?». И никаких неудобств.

А потому я вкладываю руку в его ладонь, подхватываю сумочку и невозмутимо прощаюсь со студентами. Это ровно настолько нахально, что они ничего не заподозрят. Им невдомек, как бешено стучит мое сердце и подкашиваются колени. Это знаю лишь я одна.

А Шон… он всегда учил меня тому, что простота — лучший подарок, который мы можем сделать собственным нервам. Он не просит невозможного, и именно поэтому я без возражений сажусь в мазду, не сказав ни слова. Вот только, клянусь, Картер мне соврал, когда говорил, что в его словах двойного дна нет. Он просто знает, что в данный момент мне нужен так же… как ему мы с Такаши. Только аспект совершенно другой.

Глава 15. Марион

Это так странно. Пока Шон что-то делает, я стою на кухне его домика и старательно ввинчиваю штопор в пробку вина. Официальная причина распития алкоголя — мое присоединение к проекту с Такаши. Неофициально… мне просто нужно выпить для храбрости.

Не осознавая, что делаю, я тянусь рукой к ящику, где Шон хранит бокалы, и только когда пальцы касаются стекла, до меня доходит, что я помню в этом доме все. Совсем все. Эта определенность и опьяняет, и нервирует. Запаниковать, однако, не успеваю — возвращается Шон. На краткий миг мы встречаемся глазами, но ни одному из нас не приходит в голову нарушить хрупкое понимание словами. Он подходит к холодильнику, осматривает свои записи, одну выбрасывает и вешает новую.