Чудик

• Предыдущая
• 23/26
• Следующая

— Донеслась такая молва. Семен как анонимку получил, кинулся к Лёне, но тетя его остудила, сказала: лежачего не бьют.

Эх, люди, люди… Да она чистейшая душа. Истинно целомудренная и любит одного Семена. За него жизнь готова отдать.

— Значит, не в ней причина, что ты не клюнул? Ну и ладно. Все равно в тебе что-то непонятное есть. Чем ты движим, почему у тебя тормоза так срабатывают? Раскрой тайну. Я никому не скажу. Мне почему-то это важно. Не могу догадаться, кому нужно себя сдерживать? Ведь ты молод. Кровь, поди, играет. Зачем тормоза включать?

— Затем, что один создан каждого своя половинка, одна дут друг друга — их счастье.

— Как искать? — Бога проси. — На это годы могут уйти. А ласки сейчас

хочется. Кому это нужно — томить себя? — Тебе, мне, каждому. Иначе разменяешь себя, растратишь. Пошлет Господь тебе твою половинку, а у тебя в душе уже пустота. Теперь даже ученые изучают, как пагубно распутство. Они вывели закон, называется телегония. Заметили: собачка с прекрасной родословной побудет разок с бродячим псом — и чистота породы будет нарушена. Это в биологическом плане. До

духовных сфер ученые не добрались, но известно: свяжется невинная девушка с волокитой, переболевшим пагубными страстями, и тот всю свою духовную заразу передаст ей. Он заразит ее и пороками всех тех, с которыми был когда-то близок и с которыми были близки их прежние любовники и любовницы. Возникает эпидемия, сеть, в которую завлекает нас сатана для погибели мира.

Вот как. А ты говоришь, зайдем на стаканчик чая. Тоже сети расставляешь? Лучше вспомним про Иосифа, как он удрал вовремя. И я от тебя сбегу, покойной ночи!

Серафим приветливо махнул рукой и быстро зашагал к дому. Рая долго стояла у калитки, смотря ему вслед.

Глава 19
Божий урок

Лёня заметил, что все ребята изменили отношение к нему. Иногда навещали как больного, что-нибудь приносили, но на разговоры не шли, торопясь уйти.

Когда началось падение его авторитета? Уж не с появления ли Серафима? Сначала над Чудиком насмехались, потом стали слушать с любопытством и даже с интересом. Серафим открыл им что-то новое, какой-то иной мир. И ребят влекло к нему.

“Я надеялся, — думал Лёня, — что все это временно: лагерь исчезнет, уедет Серафим, и пацаны вновь от скуки потянутся ко мне. А что теперь могу я им дать? Мать не хочет вернуть мне Комарихину книгу. Да еще Семен появился, пообещавший отдать дом для воскресной школы… И Николай… Н-да-а…

Я полез с кулаками на Серафима, а он обихаживает меня, как брата. Я пустил слух о Семене, а он мне костыли соорудил. И с лодкой скверно получилось. Все догадались, что подбросил ее Николаю я. А ведь мы с ним когда-то дружили. Явно что-то не то и не так…”

Размышления его прервал стук. Вошли Николай и Серафим. Они помогли Леониду в необходимом. Лёня был смущен.

— Не пойму: на фига вам возиться со мною?

Вместо ответа последовал вопрос Серафима:

— Знаешь ли, что сделал Господь на тайной вечери перед распятием? — Нет. — Он умыл ноги Своим ученикам. С кого же нам брать пример, как не с Бога?

Лёня секунду помолчал, а потом с вызовом обратился к Николаю:

— Неужели правда, что я слышал: ты после учебы собираешься вернуться в нашу дыру? Стоило ли кончать академию? Тебе что, не предлагали ничего лучшего? — Предлагали, Лёня, предлагали аспирантуру, несколько мест. — Так что же? — Меня сюда тянет. Не знаю, почему. Может, корни мои здесь. Как-никак, все предки тут жили. Теперь почивают на деревенском погосте.

Уже вечерело. В комнате наступил полумрак. Николай распахнул окошко. Птичьи трели донеслись до них.

— Да, конечно, многие куда-то удрали. А я люблю эти места. Они для меня родные, словно зовут меня. Возьми наш прежний яблоневый сад. Ты же знаешь, каким он был когда-то. Мы еще мальчишками его застали. Такую красоту редко где увидишь. Потом его забросили, он одичал, деревья на дрова попилили — жутко взглянуть. Будто смерть прогулялась со своей косой. Душа болит о нем.

Николай прошелся по скрипучим половицам и присел поближе к кровати.

— А чем наш край уступит другим? Только приглядись, какие красоты нам по наследству достались. А когда расцветет наш новый сад… — Вас послушать, и соловья не надо, — засмеялся Леонид. — Красивый дуэт у вас получается. — Зачем ты так, Лёня? — покачала головой Катя, входя в комнату и угощая всех чаем. — Ребята стараются, помогают тебе, а ты опять со своими насмешками. — Смотрите, какая заступница! Ну-ну… — и, чтобы разрядить атмосферу, добавил. — Это я к тому, что Николай после академии мог бы выбрать себе что-нибудь более подходящее, чем нашу Богом забытую деревеньку. — Не Бог забыл о нас, а мы Его. А для меня что может быть более подходящим, как не возрождать родной край?! — возразил Николай и, прищурившись, добавил: — Мне кажется, что именно ты не хочешь, чтобы в нашу деревню вернулся Семен, не хочешь, чтобы тут бывал Серафим… Или я ошибаюсь? — С чего ты это взял? Живи тут, если хочешь. Да и Семен мне тоже пока ничего плохого не сделал.

—“Пока”! — засмеялся Николай. — Ты будто ждешь от людей какой-то пакости.

— Я не о вас, но не зря говорится: человек человеку волк. Каждый о себе только и думает. Что, не так?

— Не так, Лёня, не так, — нахмурился Николай. — Брось! Не видишь, что творится вокруг? Приглядись: зло торжествует. А ты что примолк, будущий попик? И ты не хочешь признать, что зла — море? — Да, — согласился Серафим. — Но, как говорил один старец: зла море, а добра — океан. Иной раз и беды даются для добра. — Даже? — ухмыльнулся Лёня. — А ты не задумывался, что все даруется нам как урок? Кстати, я давно хотел спросить, — поинтересовался Серафим, — как это с тобой произошло? — Ты о чем? — Да о ноге твоей. Что ты делал в тот момент, когда… — Не твое дело! — резко оборвал его Леонид. — Тоже мне, следователь нашелся. — Конечно, не мое. Я бы хотел, чтобы ты сам себе ответил: почему Бог тебе такое дал? — Хватит в душу лезть, — возмутился Леонид. — Хватит! — Мне его мать рассказывала, — начала Катя. — Он в тот момент… — Прекрати! — закричал Леонид. — Оставьте меня! Все! — Прости! — поклонился больному Серафим. — Не обижайся на нас, — присоединился

• Предыдущая
• 23/26
• Следующая