Звездный человек (журн. вариант)

Оглавление

- Погоди, я не шучу. Чем же такой автомат будет отличаться от человека?

- Отличаться? Как сказать… Тем, что он не человек, что он автомат. Тем, что тот, кто ударит молотком по такому сооружению, разрушит механизм, совершит варварство по отношению к технике, но не совершит преступления, так как никого не убил, не убил живое существо… И потом все ведь будет у него искусственным. Ни одно решение, ни одно его действие не будет сопровождать грусть или радость. Все будет игра, не больше,- сложная, разнообразная, но игра.

- Но ведь и люди иной раз играют?

- Но они не всегда играют, и если ты с умом и сердцем, то всегда отличишь игру от…- а, вот в чем дело,-от переживания! Вот, вот, переживание! Его никогда, даже через миллионы лет не сделают доступным автомату. Пусть этот автомат будет улыбаться и гримасничать, но за этими гримасами никакого переживания не будет.

- И это можно увидеть?

- Это можно почувствовать. Как бы он ни был сделан искусно, ты почувствуешь, что в его проводах - жилах - поток электронов, а не живая кровь… Все-таки природа человеческая на ближайший миллион лет будет бесконечно сложнее и тоньше, глубже и многообразнее любой, даже сверх гениальной человеческой выдумки…

- Так ты говоришь, что переживание - это главное… И я должен был его почувствовать…

- Как?! Ты не пьян, Дмитрий?

- Нет, нет! Спасибо, Аркадий, ты дал мне ключ к одному очень сложному вопросу… Я случайно натолкнулся на еще более загадочное явление… Я решил тебя кое с кем познакомить… Ты завтра будешь в лаборатории?

- Завтра с одиннадцати, но с кем ты меня хочешь познакомить?

- Увидишь… Будь здоров, Аркадий.

Дмитрий Дмитриевич повесил трубку и сказал:

- Переживание… Я много говорил с Человеком, смотрел на него во все глаза… Он переживал, волновался, думал, смеялся, сердился, негодовал. Он человек, или я сам деревяшка!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

На следующее утро Дмитрий Дмитриевич проснулся от страшного хруста.

Первой его мыслью была мысль о том, что сегодня, в одиннадцать часов утра, его ждет Аркадий и что нужно уговорить Человека туда пойти.

Хруст не прекращался. Теперь он соединился со скрежетом, звенящим, металлическим. Дмитрий Дмитриевич, как был, босиком и в пижаме, бросился к своему кабинету. То, что он увидел, войдя в кабинет, так его поразило, что он не сразу пришел в себя. Человек сидел на корточках и грыз железную спинку Своей кровати. Дмитрий Дмитриевич окинул взглядом комнату.

Первое, что привлекло его внимание, была картина- единственное украшение его кабинета. Нарисованная каким-то австрийским художником, она изображала сценку из крестьянской жизни. Несколько женщин в ярко-красных, головных платках собирали и складывали на телегу копны сена. Сейчас разобрать ничего было нельзя. Вместо головных платков были дыры, торчали клочья холста. Нещадному разорению подвергся также осциллограф. Стеклянная трубка была без цоколя, и Дмитрий Дмитриевич тотчас же вспомнил, как ночью, когда он спал, ему послышался громкий хлопок; это, видимо, вошел воздух в разбитую трубку…

Человек даже не заметил вошедшего Дмитрия Дмитриевича. Он оторвался на мгновение от своего занятия. Потом прошел к письменному столу и, оторвав своими напоминающими клещи руками медные ручки от ящиков письменного стола, отправил их в рот.

- Хочу медь! Медь! - тихо сказал Человек.

- Что вы делаете? - закричал Дмитрий Дмитриевич.- Вы голодны?

- Да,- сказал Человек,- я голоден. Мне многого не хватает. . Мне не хватает десятка элементов: кадмия и ниобия, вольфрама и сурьмы, мне многого не хватает!

- Одевайтесь,- сказал Дмитрий Дмитриевич,- одевайтесь и идемте!

- Для чего? - спросил Человек, .одним движением надевая гимнастерку, которую принес ему Коля. Дмитрий Дмитриевич обратил внимание, что пуговиц на ней не было. По-видимому, они разделили судьбу медных ручек от ящиков письменного стола.

- Вы не думайте, что я этим питаюсь,- сказал Человек, поймав взгляд Дмитрия Дмитриевича, устремленный на пучки ниток в тех местах, где были пришиты пуговицы.- Мне это нужно…

- А я не думаю,- ответил Дмитрий Дмитриевич.- Мы с вами сейчас отправимся к одному моему приятелю. Это мне нужно.

- К нему домой?

- Нет, мы пойдем в его лабораторию.

- Интересно. Я смогу полечить там медь и вольфрам?

- Что угодно и сколько угодно, если только вы не начнете с того, что сожрете какой-нибудь важный прибор.

- Нет, нет, меня не интересуют приборы…

Теперь Дмитрий Дмитриевич уже не сомневался, что перед ним не человек.

Аркадий Владимирович их ждал. Он небрежно скользнул взглядом по Человеку, ничем не обнаружив, какое тот произвел на него впечатление. Пройдя по коридору, они оказались в галерее, которая шла на уровне второго этажа внутри огромного зала. На всем своем протяжении галерея была затянута сеткой. Посередине зала испытывался огромный, величиной с пятиэтажный дом, трансформатор. Между блестящими шарами - диаметром в несколько метров возникала искусственная молния, сопровождаемая могучими громовыми раскатами, похожими на выстрелы из орудия. Поведение Человека стало чрезвычайно странным. Его походка изменилась, он шел, чеканя шаг, с полузакрытыми глазами, каждый разряд сопровождался болезненным подергиванием его лица. Казалось, что его тело испытывает кратковременную, но сильную боль.

- Уйдем отсюда поскорее! - крикнул Человек.

- Ему нехорошо,- прошептал Аркадий Владимирович.

Галерея окончилась, и Человек стремительно бросился в открытую дверь.