Ловцы фортуны

Оглавление

Если бы Рэйф был обнажен, он мог тут же взять ее, войти в нее и она стала бы принадлежать ему. Но он был одет, и ему пришлось выпустить ее, чтобы сбросить одежду. Как только он отстранился, Тиффани опомнилась. Она не должна этого делать! Как бы ей хотелось быть мужчиной и иметь свободу, которой наслаждались они. Но, увы, она была женщиной, и с этим ничего нельзя было поделать — она не могла пойти на риск беременности. И она должна сберечь себя для Филипа — это было необходимо ради бриллиантов.

— Нет, — произнесла она, натягивая платье. — Нет!

Рэйф замер, его руки, расстегивавшие рубашку, расслабленно упали вдоль тела. Он криво улыбнулся.

— Значит, Рэндольф был прав…

— Вы говорили обо мне с Рэндольфом?! — ее голос стал пронзительным от ярости, и она вскочила на ноги.

— Это он говорил о вас со мной, что не одно и то же. Может вас это и удивит, но он не так глуп, как вы полагаете. И он намерен жениться на вас.

— Никогда! И потом я выхожу замуж… — она оборвала себя.

— За кого? За кого вы выходите? — он грубо схватил ее, яростно глядя сверху вниз. Его пожирала ревность к этому неизвестному мужчине, заполучившему ее.

— Не ваше дело!

Он отпустил ее и привел в порядок одежду.

— Что ж, он к вашим услугам. Вот только скажите мне, зачем вы пригласили меня сюда?

— Я хотела… хотела поговорить.

Рэйф зло рассмеялся и указал на фриз.

— Замечательная тема для разговора, мисс Корт. Вы любите этого человека?

— Конечно.

— Я не верю вам. Вы не способны любить. Вы живете только для себя и своих чертовых бриллиантов. Забавляйтесь своими кусками углерода, мисс Корт, только вот уменьшат ли они жжение у вас между ног!

Тиффани с размаху хлестнула его по лицу, но он не дрогнул.

— Вон! — зашипела она, ненавидя его за то, что он был прав, за то, что он заставил ее пожелать его.

Какое-то время он не двигался. Его лицо было белым как мел.

— Рано или поздно какой-нибудь мужчина вас изнасилует, — спокойно сказал он ей, — и никто здесь не услышит ваших криков. И не говорите потом, что вас не предупреждали.

Изнасилование? Интересно, как это бывает? Уже трое мужчин говорили ей об этом.

— Ни один мужчина не пойдет на риск обвинения в изнасиловании, — заявила она, вспомнив слова Джерарда. — Прежде чем уйти, помогите мне одеться. Я не могу идти домой в таком виде.

— Вы должны были подумать об этом раньше, — холодно ответил Рэйф, стоя у двери. — И я уверен, Джерард с радостью окажет вам такую услугу.

Она прислушалась к его шагам на лестнице — они становились все тише и наконец в доме воцарилась печальная тишина. Неужели он прав и она не способна любить? С некоторым усилием она подумала о Филипе. Конечно, она любит Филипа и летом докажет это. Но пристальные серые глаза и чувственный рот, словно насмехающийся над ней, неотрывно стояли перед ее взором.

Глава одиннадцатая

Полотно трека около Брукленда было уже уложено, закончились и работы по сооружению моста через Уэй. Полностью кольцевая трасса должна была быть готова к июню, но Филип сейчас думал не о предстоящей грандиозной церемонии открытия. Он был целиком поглощен идеей С. Ф. Эджа о двадцатичетырехчасовом автомобильном заезде. Эдж заговорил об этом проекте еще в то время, когда строительство гоночной трассы в Брукленде только обсуждалось. Он предложил воспользоваться ею еще до официального открытия для проведения двадцатичетырехчасовой гонки со средней скоростью 60 миль в час. Реализация этой идеи ставила несколько интересных проблем, и главная из них заключалась в том, сможет ли автомобиль выдержать подобную нагрузку, и выдержит ли напряжение сам гонщик. Для начала Филип предложил ему свою помощь в атлетической подготовке к заезду: как спортсмен, он будет и руководить его тренировками., и сам участвовать в них. Однако Филип, конечно, жаждал играть более существенную роль, и когда Эдж решил, что его будут сопровождать еще две машины, то Филип вознамерился занять место одного из водителей.

Постепенно он вошел в число основных испытателей Напье. Сначала заменяя постоянных водителей, когда те по тем или иным причинам не могли участвовать в пробегах, затем, когда его мастерство было признано, он стал принимать все большее участие в гонках. Филип управлял огромной машиной с той же легкостью, с какой добивался успехов в спорте; гребля и крикет, от которых он давно отказался, укрепили его мышцы и выносливость, и его природные способности были замечены командой Напье, которая принялась холить и лелеять его, как свою будущую звезду. Филип добился бы такого положения и без всяких финансовых вложений, но он не догадывался об этом, считая, что все дело в его деньгах.

Каждый фунт, который ему удавалось выпросить, стащить или занять, он вкладывал в усовершенствование машин и постепенно научился более искусно добывать деньги, в которых нуждался. Сначала он просто экономил на своих карманных деньгах, жульничал с расходами и даже вытаскивал при удобном случае по несколько фунтов из отцовского бумажника. Затем его тактика стала более хитрой, он осмелел и, начав работать в «Брайт Даймондс», воспользовался открывшимися перед ним возможностями.

Синдикат настаивал, чтобы бриллианты продавались партиями, а не по отдельности. Следовательно, для того чтобы приобрести камни нужного размера и формы, торговец вынужден был покупать и те, в которых у него не было непосредственной нужды. В настоящее время рынок бриллиантов переживал спад, и «Брайт Даймондс» хранила немалый излишек камней. Хотя для охраны предпринимались весьма строгие меры, но они не были совершенны. Однажды Филип оказался в хранилище фирмы один и, моментально приняв решение, засунул в карман пакетик мелких камней. Некоторое время, рассуждал он, никто их не хватится и даже когда пропажа будет обнаружена, никто не заподозрит его; ведь никто и представить себе не мог, что у Филипа Брайта нет ни гроша.