|
Оценить:
|
Ротмистр авиации
8
— Эй, студент… Никак к тебе.
Зубин обернулся. Всмотревшись, узнал Губарева, замотал головой. Отодвинулся, разгладил скомканное одеяло.
— Саша… Пришел все-таки. Садись. Давай сюда, прямо на одеяло.
Губарев сел, положил на тумбочку яблоки. Пока он и сам не понимал до конца, почему решил навестить Зубина. Просто знал, что надо зайти — и все. Конечно, было чувство вины: ведь в несчастье Зубина косвенно виноват и он. Но было и другое, и именно в этом другом Губарев пытался сейчас разобраться.
— Андрей, я ненадолго. Сегодня должен вернуться в Гатчину.
— Да хоть на сколько, — Зубин, улыбаясь, разглядывал Губарева, — Ты даже не представляешь, как я рад, что ты пришел. Я тут с тоски помираю.
— Ну, ну. Не помирай…
Вот в чем дело. В повороте отношений. Конечно. Раньше Зубин был для Губарева просто хорошим и свойским парнем, с которым ему все эти два месяца было легко. Сейчас же… Губарев вдруг ощутил, что их объединяет нечто большее, чем взаимная приязнь. У них много общего. По рассказам Зубина — его родители живут где-то под Орлом, он у них один, они скучают по сыну. Он тоже один у матери, она сейчас в Екатеринбурге, одна, и, конечно, тоже скучает. Кажется, в Петербурге инженер одинок — так же, как и он сам. Вполне может быть, — мальчишкой Зубин испытывал то же, что и он…
Зубин, все еще блаженно улыбающийся, закусил губу, вздохнул.
— Спасибо, Саша.
— За что?
— За то, что пришел.
— Наоборот, тебе спасибо.
— Мне-то за что?
— Ты мне помог, а сам… — Их взгляды встретились. Зубин некоторое время изучал его, хмыкнул:
— Ерунда, Будем считать то, что со мной случилось, — просто несчастный случай.
— Не ерунда. Я знаю, что такое перелом стопы. Не понимаю только, зачем ты к нему полез? Я же тебя предупреждал.
Молчит.
— Андрей?
— Если честно, я тебе тогда не поверил. Решил, что… по долгу службы тебе всюду мерещатся шпионы…
На этот раз промолчал Губарев. Признание Зубина укололо. Но что поделать — сам напросился.
— Почему тебя поместили сюда? — меняя тему, спросил Губарев. — Эта палата — для нижних чинов, а ты все-таки инженер.
— Видишь ли, сопровождающий знал только этот госпиталь, сам здесь валялся с дизентерией. В приемном покое спросили: кадровый? Раз не кадровый, кладут в эти палаты, так заведено.
— Сейчас переговорю с кем следует, тебя переведут… — Губарев привстал, Зубин тут же тронул его за рукав.
— Подожди, Саша, не нужно. Во-первых, я уже притерпелся, во-вторых, с этой подвеской… — Зубин скривился, разглядывая ногу.
Сидящий на кровати напротив мужик потянулся, запахнул халат и ушел в коридор. Теперь их никто не мог слышать, самое время для откровенного разговора.
— Андрей, извини, что лезу в душу…
— Да?
— Я давно хотел спросить — почему тобой интересуется полиция?
Инженер отвернулся. Вдруг Губарев понял: он смеется. Удивился:
— Ты что?
Зубин замолчал. Повернулся, приподнялся на локтях. Глаза серьезны.
— Знаешь, я о тебе много думал.
— Что же придумал?
— Придумал, что тебе можно верить. И вот сейчас это подтвердилось. Провокатор бы так не спросил.
— Подожди, может, мне еще придется на тебя подавать рапорт.
— Как ни странно — не боюсь.
— Спасибо, но речь не обо мне. Кто-то придет на мое место — он тебя не пожалеет. Андрюша, родной ты мой — с кем ты связан? С анархистами? С эсерами? Эсдек?
— Зачем тебе это?
— Хочу понять, на кого ты работаешь.
— Не бойся, я не немецкий шпион. Если уж отвечать, скажу — стараюсь служить народу.
— В этом смысле мы все хотим служить народу, отечеству. Это не ответ. Я хотел бы услышать ответ.
Зубин закрыл глаза.
— Ответ… Раз уж мы пытаемся говорить начистоту, скажу — обернись! Обернись и посмотри, что происходит вокруг! Просто посмотри!..
То, о чем сейчас говорил Зубин, очень близко касается его. Дорого бы он дал, чтобы понять, можно ли Зубину верить…
Прощаясь, они снова вернулись к истории с татарином-японцем.
— Скажи, как записали в истории болезни, отчего перелом?
— Как и было.
— То есть?
— С самолетом рухнул.
Этим ответом Зубин дает понять, что все, что произошло, останется между ними. Может быть, когда-нибудь они друг другу и поверят. Губарев привстал.
— Андрей, пойду. Может, еще забегу, если буду в Петербурге.
— А будешь?
— Мне кажется, буду.
И все-таки Губареву сейчас нужна уверенность. Он опустил глаза, сказал беззвучно:
— Андрюша, значит, ты никому ничего не говоришь?
Зубин усмехнулся, ответил так же беззвучно:
— Конечно. Надеюсь, ты тоже никому ничего?
Губарев пожал плечами.
— Безусловно.
Кивнул — и вышел из, палаты.
Через три часа ротмистр был в Гатчине.
6
Адъютант Курново пытался, как мог, оттянуть вызов Губарева. Действовал он продуманно. Позвонив в Гатчину и узнав, что Губарев, похоже, в самовольной отлучке — придержал эту новость, а заодно и доклад шефу. Однако память у полковника была отличной, номер не прошел — Курново напомнил о вызове спец-агента сам. Так как напоминание было сделано елейным голосом, это прозвучало как выговор. Адъютант с видом отчаянного сожаления вздохнул.
— Владимир Алексеевич, вызов Губарева значительно осложнился. Он и раньше замечался в непозволительном поведении, и вот — новая эскапада. Не далее как позавчера, никого не предупредив, исчез из расположения части. Судя по всему, сейчас ротмистр объявлен в розыск.
