Отказать мистеру Совершенство

Оглавление

«Какие мы разные, – думала Ливви. – Невозможно представить, что между нами было бы что-то иное, чем то, что происходит сейчас».

Когда они подошли к двери, Саладин вдруг сжал пальцами ее запястье. От неожиданности Ливви замерла. Он мог почувствовать бешеный ритм ее пульса. Кровь так оглушительно стучала в ушах, что казалось, на шум сбегутся слуги.

– Спасибо за то, что ты сделала сегодня, – сказал он.

– Увы, очень мало.

– Наоборот. Впервые сегодня я увидел искру доверия в глазах Бархана.

А Ливви смотрела на шейха, готовая сгореть в лучах его сверкающих черных глаз. Начиная со дня, когда он впервые вошел в ее жизнь, она видела в них много разных эмоций: непреклонную волю и настойчивость, огонь желания и страсть. Сегодня в его взгляде ей почудилось что-то похожее на глубокую печаль, когда он смотрел на ворота Фадди. Неужели Саладина терзают темные демоны?

Неохотно она освободила руку, хотя в душе хотела крепче сплести свои пальцы с его. Однако она осознавала опасность такого порыва. Саладин сам установил границы. Пускай ее тело отчаянно протестовало, она отдавала должное его благоразумию.

– Извини, пожалуйста. – Она перешла на более официальный тон. – Мне надо позвонить в Англию, узнать, как там Пеппа и не причинил ли снегопад серьезного урона. – Ливви улыбнулась. – Мы увидимся за ланчем.

Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь, не обращая внимания на то, что он по-прежнему стоял у порога, недовольный тем, что она опять нарушила этикет. Но для Ливви важнее было поскорее увеличить дистанцию между ними прежде, чем она совершит чудовищную глупость – прижмется к его сильному телу и начнет умолять заняться с ней любовью.

Глава 11

Можно ли было предположить, что все обернется иначе, чем он планировал?

Нетерпеливым жестом он отпустил слугу и опустился в ванну с горячей водой. Разве так бывает? Он только что поднялся с кровати, но уже чувствовал себя совершенно разбитым. Связано ли это с очередной бессонной ночью, когда ему не давали спать эротические воспоминания о страстных объятиях с невинной Ливви Миллер перед горящим камином?

Как наивно было полагать, что он легко перенесет собственный запрет на секс с Ливви. Мысли о ней посещали его в самое неожиданное время в самом неподходящем месте и без всякой видимой причины. Иногда на заседании Государственного совета он вспоминал ее бледную кожу и огненные волосы или представлял, как сжимает ладонями стройные бедра, погружаясь в горячее лоно. Саладин неловко ерзал, пряча гигантскую эрекцию под свободными одеждами. Однако он не имел права предать священную память прошлого, затеяв сексуальную интрижку прямо во дворце.

Лежа в ванной, Саладин размышлял о долгих днях, прошедших с приезда Ливви. Англичанка освоилась быстрее и лучше, чем он мог себе представить. Она добросовестно работала с Барханом, проводя по четыре сеанса в день. Хотя Ливви согласилась с его присутствием, она настаивала на полной тишине, и Саладин вынужден был подчиниться. От слуг Саладин узнал, что она много времени проводила на тенистой террасе возле своих апартаментов. Он приходил в ярость от того, что не смел нарушить ее покой, хотя считал себя полновластным хозяином всего сущего в своем королевстве. Саладин попался в ловушку, которую сам себе расставил. Иногда он замечал ее, гуляющую по обширной территории дворцовых садов и заглядывающую в арку ворот Фадди. Удивительно, но перед его глазами всплывало уже не лицо Алии, а лицо веснушчатой англичанки.

Запретный плод сладок? Раньше ему не приходилось сталкиваться с подобным женским упрямством: ни кокетливых улыбок, ни призывных взглядов. Ливви не носила обтягивающей одежды, дразня его воспоминаниями о том, что скрывается под ней. Ее достойное поведение одновременно восхищало и бесило его.

Жесткие правила переставали действовать только за едой, и Саладин с удовольствием беседовал с Ливви. Он подробно расспрашивал, как проходит лечение, и постепенно Ливви отбросила настороженность. Саладин вынужден был признать, что складывалась невероятная ситуация: никогда раньше у него не возникало желания – или потребности – ближе узнать женщин. Они существовали только для удовлетворения сексуальных потребностей. Саладин уходил сразу, как только получал желаемое. Но с Ливви о сексе не было речи. В то же время он физически не мог уйти и, как ни странно, не испытывал желания. Бледнолицая упрямая англичанка интриговала его больше, чем он мог представить.

Ливви рассказывала ему, что впервые села в седло в возрасте трех лет благодаря матери, любившей верховую езду. Она быстро научилась обращаться с лошадью. Они с матерью вдвоем часто скакали по росистым полям вокруг усадьбы Уайтвик-Мэнор. Ливви рано осознала, что понимает лошадей лучше, чем это дано другим, испытав при этом огромное чувство ответственности. Она вспоминала день, когда в шесть лет привезла домой первую награду, а через год выиграла первый серебряный кубок.

Однажды после очередного рассказа, услышав, как дрогнул ее голос, Саладин откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Ливви.

– Ты, должно быть, сожалеешь, что больше не ездишь верхом.

– Иногда, – пожала плечами Ливви.

– Как мне уговорить тебя снова сесть в седло?

– Не пытайся – я не хочу.

– Честное слово?

Ливви со стуком поставила на стол золотой кубок.

– Да.

Вдруг Саладину захотелось нарушить все правила, забыть, что он король, вдовец, и вести себя как обычный мужчина – получать удовольствие и радость, когда есть возможность. Надо избавиться от наваждения и зависимости от рыжеволосой англичанки, прежде чем она уедет. Бархану становилось лучше день ото дня – все признавали это. Скоро Ливви вернется домой, он никогда больше не увидит ее. В глубине души он понимал, что в отличие от других любовниц Ливви не согласится на короткий роман в Англии, чтобы дать страсти перегореть. Более того, ее возмутит такое циничное предложение.