|
Оценить:
|
«Сказки Долли» Книга № 9337
2
И тут я кое-что вспомнила. Был у меня маленький талант, завалялся такой! Знаете, если я очень захочу, по-настоящему этого пожелаю, я могу сделать счастливым любого человека! Правда!
Я могу вдохновить и воодушевить самого застарелого пессимиста, найти ключик к самому кислому зануде и плаксивому нытику. А что уж говорить о приличных людях?! Это как воды попить.
Я могу придумать такие истории, рассказать такие сказки, какие могу придумать только я, и может быть, хоть на одну поездку в этом темном подземелье вам захочется улыбнуться и расхохотаться, запылает румянец на ваших щеках, и особенно в такие волшебные предновогодние дни вам захочется поверить в чудеса. Пять минут счастья, мои пять радостных минут для вас.
Я посмотрела на часы и от неожиданности громко ахнула: до Нового года оставались считанные часы! Я быстро подхватила свое праздничное платье и, словно Золушка, побежала по ступенькам вверх…
Сказки Долли
Глава Первая
Мир глазами Долли
Первая глава приключений старой антикварной куклы Долли, в которой она просыпается от многолетнего сна и видит мир своими глазами
Мы, куклы, живем как во сне, словно бабочки, застрявшие в раме окна, за которым бушует зима… Слышимое и видимое воспринимаем сквозь туман сновидения…
Я помню, как меня подарили на Рождество одной маленькой рыжеволосой девочке. Это была моя первая хозяйка, моя первая мама. Она была хорошая. Она обращалась со мною очень бережно.
Прошло много лет, и меня с другими игрушками, тетрадями и книгами перенесли на пыльный чердак. И почти сотню лет новости нам приносили другие игрушки, так же складываемые на безвременное хранение и на поедание паукам и плесени.
Как рождаются и умирают куклы, что чувствуют и что им нравится — на эти вопросы нет ответов. Мы помним всё, но при этом не цепляемся за прошлое и за воспоминания, как это делают люди.
Но я отчетливо помню тот самый день, когда за окном вновь летали пчелы и цвели хризантемы. В Италии, на моей родине, всегда много цветов и пчел. Я посмотрела в щелочку на знакомый вид, не сменявшийся вот уже сто, а может быть, и тысячу лет, и впервые мне захотелось чего-то большего.
Я не знала, кого просить и как желать, но я помнила, как моя маленькая хозяйка складывала ладоши вместе, закрывала глаза и о чем-то мечтала, а на Рождество под елкой находила новые игрушки и конфеты. Я тоже сложила вместе свои пластиковые ручки, закрыла свои нарисованные глазки и попросила кого-то, чтобы он подарил мне новую жизнь…
Так все и началось. Уже на следующий день меня положили в картонную коробку и повезли в грузовике с другими игрушками на рынок, где продавались старые трамвайчики, ржавые велосипедики, сломанные стульчики и куклы. И меня купила одна сеньора. Когда она ласково взяла меня на руки, нежно погладила по жестким выцветшим волосикам и понесла домой, я поняла — наступило мое Рождество.
Мои кукольные глаза были широко открыты — мир оказался таким, что каждую минуту у меня возникало по тысяче вопросов, и я не находила ни одного ответа. Но удивляться этому сложному мироустройству мне нравилось. Наверное, для куклы это и есть самое сладкое лакомство — впечатления.
Мы приехали в мой новый дом, и он был полон игрушек. Они беспрестанно говорили и обменивались историями своей жизни, смеялись и болтали; они дружили. За сто лет я совсем забыла, как надо дружить. Мишки и игрушки, куклы и подушки, картины и фотографии — я была дома.
Однажды моя хозяйка сказала мне, что скоро мы вместе поедем на край света. Вместе. На край света. Это было невероятно.
В теплых объятиях, бережно удерживаемая, я впервые села в самолет. До этого мне приходилось лишь читать о самолетах в энциклопедиях.
И мы действительно летели на край света, в Исландию. Из окошка мне показалось, что я очутилась на Луне. Про нее я тоже читала в энциклопедии; или не читала, а просто знала заранее, будто это уже происходило со мною раньше.
Бескрайние лавовые поля делали мир черно-серо-белым, словно выключили свет и стерли краски. Таких оттенков серого я не видела даже в энциклопедии. Можно ли было представить старую итальянскую куклу на фоне космического пейзажа? На Луне?
Пожалуй, между нами все-таки было что-то общее — между нами была вечность. Но я не чувствовала себя чужой здесь. Лава была такая же одинокая, как и я еще совсем недавно. Мы говорили на разных языках, мы были из разных миров, но молчание нас связывало. Наверное, вулканы тоже спят и видят сны, а потом у них тоже наступает Рождество.
В который раз я пожалела, что куклы не могут в полной мере увидеть мир таким, каким видят и проживают его люди. Но удивление и восторг на лицах моих друзей передавались и мне, словно я жила их эмоциями. Я живая.
Я поняла, что Исландия удивительна не только для неискушенной впечатлениями старой куклы, но и для людей — это край света.
Пожалуй, на тот момент я была самой счастливой куклой на Земле. Моя фетровая ножка ступила на самый известный в мире вулкан. Его звали Эйяфьятлайокудль, а меня стали называть Долли, дорогая Долли.
Я вновь сложила свои пластиковые ручки вместе, закрыла свои нарисованные глазки, тесно прижалась к своей хозяйке и вновь попросила кого-то: «Пожалуйста, пусть это никогда не заканчивается». Моя хозяйка обняла меня покрепче и сказала: «Мне надо ехать на другой конец света, в Арабские Эмираты; поедешь со мною, Долли?»
Глава Вторая
Скоротечность жизни
Глава, в которой антикварная кукла задает вопросы
Скоротечность жизни обязывает ее обладателя каждую минуту проживать максимально ярко и красиво, используя все возможности и подарки судьбы; но не все люди поступают так, предпочитая плыть по течению или довольствоваться тем, что есть.
