Два шага маятника

• Предыдущая
• 18/61
• Следующая

- Я знаю, о чем ты думаешь, - сказала Полина. - То, что можно было сделать с кроликами, нельзя повторять с…

- Нельзя. Ты угадала. Риск очень велик. Не оправдан, если угодно.

- Выход?

Переложить тончайшие расчеты на плечи машин.

- Кибернетика?

- Да. Успех решается часто в доли секунды, один упущенный момент - и все рушится. Человеческий мозг не в силах ухватить необъятное. Нам нужны машины. Но уж коль мы начали, не остановимся, не сдадимся.

Они еще раз осмотрели животных, сделали запись для дежурного медика и только тогда вышли из лаборатории.

И первым, кого увидели Карел и Полина, был Ганс Хеллер. Он бросился к ним, заулыбался, крепко пожал руку биологу и его жене.

- Я так долго искал вас, друзья!

- А мы искали вас, господин Хеллер, - живо и весело ответила Полина. - Как раз думали показать вам лабораторию и уделить час - другой обмену опытом.

- Тогда - за дело! - крикнул он.

- Увы! - произнес Карел. - Свободные часы окончились. Нас ждут. Очень неладно получилось, Хеллер. В другой раз нам надо договариваться о времени более точно. И заранее, конечно.

Хеллер растерялся.

- Может быть, несколько минут, Карел?..

Долли развел руками.

- У меня нет ни минуты свободной. Впрочем, вы можете поговорить с моим помощником. Он вам кое-что покажет. Данц, будьте добры… А вечером мы к вашим услугам, Хеллер. Верно, Полина?

- Будем рады увидеть вас, - сказала она с улыбкой.

Хеллер поклонился.

Когда гость вместе с помощником ушли, Полина спросила:

- Он предупрежден?

- Данц покажет только старые помещения, где мы занимались изучением гормонов. Пусть не думает, что мы скрываем от него… Главного он не узнает.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Размышления Ласкара Долли. Врач рядом с больным и в своей комнате

Когда Ласкар внезапно занемог, у него появилось достаточно времени, чтобы подумать о своем положении. о замысле брата и пофилософствовать на эту тему.

Память услужливо подсказывала факты, они складывались в целые картины, но все эти картины выходили почему-то печальными.

На его жизни природа совершала одно за другим множество бессмысленных преступлений. Она раз за разом отнимала у человечества лучших людей, которые были способны снять с загадочного лица мироздания самые жгучие тайны.

Взять хотя бы известие о смерти Игоря Курчатова, выдающегося физика и великого человека. С того времени прошло немало лет, но Ласкар не переставал вспоминать об этом. Курчатов скончался неожиданно, на ходу. Говорят, он шел по зимнему парку в Подмосковье, встретил знакомого, сел с ним на скамейку и умер. Ужасное событие!

Сколько бессмысленных кончин за последнее время! Не успеет человек развернуть свое дарование, как смерть списывает его со счета. Ведь Курчатову было немногим больше пятидесяти лет. Самый расцвет творчества. Проживи он еще десять-пятнадцать лет, и был бы найден способ регулировать термоядерные реакции. Люди отказались бы от угля, нефти, газа, от громоздких энергетических станций, они стали бы черпать энергию из воды морей и океанов. Курчатов стоял очень близко к решению важнейшей проблемы. Смерть его затормозила прогресс человечества.

А что сказать об Альберте Эйнштейне? Не оборвись его жизнь, может быть, вслед за теорией относительности последовал бы ряд таких открытий и таких возможностей, после которых человечество могло бы сделать огромный скачок вперед.

Преждевременно ушли из жизни многие великие медики и физики, химики и писатели, непревзойденные артисты и музыканты, философы и скульпторы - сотни и тысячи людей, чье творчество и ум являлись гордостью человечества и двигателем прогресса. Хоть и называют смерть великим обновителем жизни, но все же слишком часто она нелепа! Слепая ярость смерти косит без разбора и правого и виноватого. Ласкар Долли считал, что в этой слепоте смерти заложено сдерживающее начало для прогресса. С подобным явлением нужно бороться.

Но как бороться? Как остановить руку безглазой старухи, слепо занесенную над человечеством?

Парадоксов хоть отбавляй.

На его памяти преждевременная смерть вырвала из рядов человечества очень много незаменимых философов, поборников мира и великих ученых. В то же время продолжают влачить существование никчемные старцы, виновники гибели миллионов людей, творцы войны и расовой ненависти. Гибнут в расцвете творчества гении. Несоразмерно долго живут дельцы, слуги золота и отравители правды.

Может ли хоть когда-нибудь человечество исправить эту несправедливость?

Несколько лет назад Ласкар получил письмо из Дании. Он бережет его до сих пор. В этом письме Нильс Бор писал другу, что ослаб и чувствует приближение конца. Ему было, кажется, семьдесят. И вот он умер. Еще один светлый ум угас навсегда.

Перед Ласкаром возникли страшные цифры: средняя продолжительность жизни человека колебалась в разных странах от двадцати шести до шестидесяти восьми лег. В Индии только три с небольшим процента доживает до шестидесяти и выше. А ведь медики с большой достоверностью подсчитали, что организм человека способен без каких-либо ухищрений со стороны нормально функционировать до ста двенадцати лет, что он вдвое выносливее организма такого могучего млекопитающего, как слон, и втрое выносливее, чем организм кита!

Самые разные ученые - Фишер и Биррен, Шок и Ван дер Вельде, Пако и Филдс, Андерсон и Равен, Мечников и Джон, Кимби и Богомолец установили еще одну интересную особенность в человеческой жизни: наиболее стабильной и продуктивной жизнь становится в возрасте от двадцати до шестидесяти пяти лет. Самые выдающиеся открытия химики делали в возрасте двадцати шести - тридцати лет, по не меньше они дали человечеству и в возрасте сорока пяти - шестидесяти пяти лет. Вспомним хотя бы Менделеева и Ломоносова, Пристли и Лавуазье. Писатели не теряют способности творчески работать до глубокой старости. Лев Толстой и Гете создали свои философские произведения уже на закате жизни, а Эдиссон изобретал и продуктивно работал, когда ему было далеко за семьдесят.

• Предыдущая
• 18/61
• Следующая