Союз одиноких сердец

Оглавление

Я мечтаю о тебе. Самонадеянно думать, что старый мужчина, отягощенный годами борьбы с самим собой и непростым прошлым, может вызвать у юной прелестной особы ответные чувства, но я ничего не могу с этим сделать. Я мечтаю о тебе.

Мне ведь не показалось, что ты ответила мне?

И еще. Я очень давно знаю тебя. Вспомнил в Рождественскую ночь, когда рассматривал фотографии. Ты, наверное, не знаешь, что Дик прислал мне несколько твоих снимков. Маленький хитрец, он специально сделал это, чтобы я с тобой получше познакомился. Так вот, я вспомнил. Ты неслась встречать отца и налетела на меня в аэропорту. А потом заявила, что я ничего не вижу перед собой. И мне эта история не приснилась. Это была ты…

Воспоминания о том времени были настолько больными, что я попытался забыть все.

Тогда тебе было пятнадцать или шестнадцать, а у меня через два дня родился Дик… Я очень надеюсь, что ты ждешь меня.

Вэл»

Натали Бриджес Вэлу Слейтеру.

«Вэл! Вэл!

Я знаю, что существуют правила. Но мне не хочется вести вечную игру, в которую веками играют мужчины и женщины.

Я тоже помню твой поцелуй. Никто и никогда не целовал меня так. Наверное, надо было (по правилам) наговорить тебе колкостей по этому поводу или возмутиться, но, ты прав, я тебе ответила…

И еще. Какой же ты старый? Ты — мужчина в самом расцвете сил.

Приезжай скорее. Жду.

Натали»

Вэл Слейтер Натали Бриджес.

«Приезжаю 30 января. Жду вас с Диком второго: дай мне пару дней, чтобы привести в порядок дом.

Все будет хорошо.

До встречи.

Вэл»

8

Натали прочитала последнее письмо и прижала руки к запылавшим щекам. Фактически все было уже сказано. Но то, что так легко писать на бумаге, будет очень трудно произнести вслух. Он не сказал «я люблю»… Да и не мог сказать. Он еще только готов ее полюбить. А потом стоять у алтаря и ждать, когда Натали в божественном белом наряде пойдет к нему, опираясь на руку отца. И будут сидеть ее подружки в хорошеньких шляпках и перешептываться о том, как ей повезло. И Дик будет смотреть на отца своими блестящими синими глазами, торжественный и строгий в темном костюме с полосатым галстуком. И священник произнесет извечное «…И в болезни и в здравии, и в горе и в радости…». И будет красивый букет, который поймает Рене, самая ловкая и самая любимая… И будет ночь, самая длинная… И будут они жить-поживать…

Натали задохнулась от собственных видений и потерла виски. Все это только игра воображения. Всего этого может и не произойти. Подумаешь, всего один поцелуй!

Но Натали знала, что боится своего счастья, и поэтому нарочно гонит от себя ту правду, которую знают они оба. Вэл тоже так все и представляет…

Вэл извелся от нетерпения. Теперь, когда его замена — молодой, но опытный хирург — прибыла на работу, его желание уехать стало непереносимым. Он так ясно представлял себе их встречу, что сердился от того, что это только воображение. Скорее бы это случилось! Натали не откажет ему. Он встретит их на пороге своего дома, их дома, улыбнется, распахнет дверь и впустит туда новую жизнь. Дик будет рад. Хорошо, что они с Натали подружились. Собственно, это Дик их свел, а не судьба.

Вэлу надо было оформить документы, собрать вещи и устроить прощальную вечеринку. Но это было уже как бы в прошлой жизни. Он понимал, что, прощаясь даже с верной сестрой Керри, не будет чувствовать утрату. Она в последнее время все время поглядывала на него и тихонько улыбалась, как будто знала, что происходит в его сердце.

Эстер еще месяц назад уехала. Никто толком не знал, почему она бросила бригаду, в которую так рвалась. Только Вэл прекрасно понимал, что его сообщение о том, что он скоро уезжает, сделало для нее работу здесь бессмысленной. Бедная женщина! — подумал он без сожаления. Он ничего не мог поделать с тем, что эта изумительная красавица не вызывала в нем никаких чувств, кроме стыда и легкой жалости.

Он попросил Натали приехать с Диком на пару дней позже, чтобы убрать все вещи, которые принадлежали Лейле. Часть он собирался отдать ее родителям, часть раздать нуждающимся. Он мало представлял, кому теперь будут нужны ее вещи, которые провисели в шкафах десять лет, но просить заняться этим кого-то другого не счел возможным. Он отдаст все в Армию спасения, пусть сами разбираются. Ему не хотелось думать, что что-то, что хранило ее запах и тепло кожи, может запросто оказаться в контейнере с мусором. Родителям он отдаст ее украшения, книги и разные мелочи, которые она принесла с собой, когда они стали жить вместе. Они, конечно, поймут, что в его жизни появилась другая, но его это не волновало.

В память о ней и об их любви у него остается самый верный залог — их сын. А Натали не должна чувствовать, что она заняла чужое место.

Целый день он разбирал вещи, складывал коробки и прощался с прошлым. Каждая вещь была напоминанием о том счастливом невозвратном времени. Вэл не позволял себе тосковать, разглядывая то изящное колечко с ее именем, написанным арабской вязью, то старинные серебряные серьги, которые прислали через год после свадьбы ее арабские родственники, то ее любимый яркий шарф, подчеркивающий ее особую красоту… Он просто не мог себе позволить чувствовать, потому что должен был похоронить себя прошлого, а это было непросто.

Когда он приехал к родителям Лейлы и протянул Жаклин коробку, сказав, что это должно храниться у них, теща только поджала губы. Его вполне устроило отсутствие сцен и выяснений, кто она. Айман пожал ему руку и попросил, чтобы они с Диком обязательно почаще заходили…