ОБРЫВ на краю ржаного поля ДЕТСТВА

Оглавление

1

Если вы впрямь настроены послушать про всю тутошнюю бодягу, то сперва наверно захотите узнать, где я родился, как проистекало моё непутёвое детство, чем занимались родители прежде, нежели заполучить меня — короче, муру вроде наплетённой Дейвидом Копперфилдом — но, честно говоря, глубоко в прошлое лезть неохота. Во-первых, больно уж занудно; во-вторых, предки в обморок попадают, начни я трепать про их личную жизнь. Сразу начнут икру метать, особенно отец. Люди они вообще-то неплохие — тут уж без разговоров — но адски обидчивые. Понимаете, не намерен я излагать собственное чёртово жизнеописанье. Просто поведаю, какая со мной в прошлое Рождество произошла дикая хреновина — ну, перед тем как совсем скис и припёрло даже приехать сюда, дабы чуток оклематься. В смысле, Д.Б. я рассказал лишь изложенное здесь — брат ведь, не кто-нибудь. Он работает в Холливуде. Недалеко от здешней дыры, оттого навещает почти каждые выходные. И домой отвезёт, после того как отсюда выпустят — скорей всего, уже в следующем месяце. Брательник только-только купил «Ягуар», эдакую небольшую английскую тачку, дающую до трёхсот кэмэ в час. Раскошелился, конечно, как миленький, но щас-то бабки у него наличествуют. А раньше — ни фига. Раньше он был клёвым писателем и жил дома. В случае вы о нём сроду не слыхали, Д.Б. наваял обалденный сборник рассказов «Личная золотая рыбка». Лучший как раз называется «Личная золотая рыбка». О парнишке, никому не показывавшем золотую рыбку, поскольку купил её на собственные денежки. Здорово, да? А теперь Д.Б. в Холливуде, продаётся словно девка всяким там жучилам. Чего я по-настоящему ненавижу, дык уж великого немого. При мне о нём лучше даже не заикайтесь.

Начну, пожалуй, с того, как уехал из Пенси — есть такое подготовительное учебное заведенье близ городка Аджерз в Пенсильвании. Небось слышали. А уж объявленья-то наверняка видали. Его нахваливают чуть ли не в тыще ежемесячников, и вечно снимок: лихой чувак на лошади перепрыгивает через изгородь. Словно в Пенси всю дорогу только и играют в поло. Да я там ни разу ни одной кобылы даже издали не заметил. А под снимком верхового чувака подпись: «С 1888 года мы из мальчиков куём блестящих, ясно мыслящих юношей». Брехня собачья. В Пенси куют ни хрена не лучше, чем в любой другой приготовиловке. Я не заметил там ни одного блестящего, ясно мыслящего, всё такое. Ну, пожалуй, двух-трёх чувачков. И то вряд ли наберётся. К тому ж они, скорей всего, уже поступили в Пенси такими.

Короче, дело происходило в субботу, шла футбольная встреча с Саксон-Холлом. Ну как же — последняя игра года! Считалось, упаси бог Пенси проиграет, надо бежать совать голову в петлю, и вообще. Помню, часа в три стою на самой к чёрту вершине холма Томсен у дурацкой пушки, сохранённой со времён войны за независимость, всё такое. Оттуда целиком видно поле да соперников, гоняющих по нему друг дружку. Места для зрителей с холма не очень-то просматриваются, зато слышно, как все орут — за Пенси болели мощно, ведь там собралось всё заведение, кроме меня, а за Саксон-Холл дохловато: гости редко привозят много болельщиков.

Девчонок на футболе обычно раз-два и обчёлся. Приводить их разрешено только старшим ученикам. Гнусненькая шарашка, с какой стороны ни глянь. А мне вообще-то по вкусу места, где хоть изредка увидишь девчонок. Даже коль они всего лишь почёсываются да сморкают носы, или просто хихикают, всё такое. На игры часто ходила Селма Тёрмер, дочка директора, но при виде неё от страсти с ума не спрыгнешь. А вообще-то она ничего. Мы однажды ехали вместе из Аджерза и немного поболтали. Мне она понравилась. Её чуток жалко: шнобель здоровенный, ногти обкусаны аж до крови, а в лифчик столько подложено — на трамвае не объехать. И всё-таки понравилась, потому как из неё напрочь не пёрло дерьма, мол папочка у неё прям замечательный. Скорее всего, сама смекает, какое он трепло липовое.

Я стоял на вершине холма, а не торчал внизу на игре по очень простой причине: только-только вернулся с нашей фехтовальной сборной из Нового Йорка. Я ведь её чёртов распорядитель. Большая шишка! Утром поехали в Новый Йорк на встречу с училищем Макбёрни. Но сражения не состоялось. Я забыл все рапиры-снаряженье-шмотки в проклятой подземке. Не особо-то и виноват: пришлось всю дорогу бегать смотреть на отупенные чертежи веток, дабы не пропустить остановку. В общем, прикатили в Пенси не к пяти, а около половины третьего. На обратном пути в поезде все делали вид, якобы меня не замечают. Дикий всё-таки народ, честное слово.

Я не попёрся на игру вот ещё почему: шёл прощаться со стариком Спенсером, учителем истории. Тот подхватил кашель-насморк, и я подумал, до зимнего перерыва вряд ли уже где его встречу. А он прислал записку — мол хотел бы перед моим отъездом домой поговорить. Поскольку знает: в Пенси я не вернусь.

Совсем забыл сказать! Меня ведь вытурили! После перерыва я уже туда ни ногой. Ибо завалил четыре предмета, не старался, и т. д. и т. п. Мне всё талдычили, дескать, начинай вкалывать усердней — особенно в середине полугодия, перед тем как родители приезжали на беседу со стариной Тёрмером — но я не начал. Вот и выперли. Из Пенси вообще-то выпирают многих. Успеваемость там очень высокая, в чёртовом Пенси. Уж я-то знаю.

Короче, декабрь, и т. д., к тому ж холодрыга, точно у ведьмы за пазухой, особенно на вершине придурошного холма. А на мне только куртка — ни перчаток, ни хрена. За неделю до того кто-то спёр прям из комнаты верблюжье пальто с лежавшими в кармане меховыми перчатками — вот так-то. Чего-чего, а жуликов в Пенси хватает. И хоть многие из богатых семей, всё равно воруют по-чёрному. Чем дороже учебное заведенье, тем больше жуликов — без булды говорю. В общем, я всё стоял рядом с дурацкой пушкой, смотрел на игру да морозил задницу. За игрой-то особо не следил. Хотелось как бы почувствовать последнее прощанье — вот и вышел прогуляться. Понимаете, отваливая из учебных заведений иль ещё откуда, сроду не осознавал, дескать всё, отваливаю. Ужасно противно. Наплевать мне, какое получается прощанье — печальное иль ещё того похуже — но отваливая, хочу осознавать: от-ва-ли-ва-ю. А не осознаешь — тоска зелёная.