Мир после: Водный мир

Оглавление

Мальчик молчал, только пристально смотрел на Байрока, чьего имени боится каждый мыслящий человек.

– Как ты смеешь не отвечать на вопросы Правителя?! – Страж схватил пику и ткнул ею в бедро Истера через решетку. Кровь пахла сладко и в то же время отвратительно, словно начала портиться еще внутри его тела. – Говори!

– У него странные глаза, – заметил кто-то из свиты Правителя. – Видите? Красная радужка.

– Кто ты, в последний раз спрашиваю? – кажется, Байрок терял терпение: нечасто жертва Правителя осмеливалась гордо молчать. – Ладно. Отдайте львам. Пусть эта загадка умрет вместе с этим существом.

– Отец. Я хочу его себе.

Истер перевел тяжелый взгляд на стоящего рядом с Байроком мальчика, обыкновенного человеческого мальчика, в глазах которого было лишь надменное равнодушие. Волосы цвета озерного льда, серые глаза, сжатые в линию губы – самый обыкновенный парень лет семнадцати, ровесник Истера, но при этом самый главный и страшный ребенок во всем Водном мире.

– Принц, он убил одного из нас, – напомнил ему Байрок, и свита закивала.

– Он дик и неуправляем.

– Он полукровка!

– Я хочу его себе. У меня никогда не было такого ручного зверька, – скучающе откликнулся Принц.

– Хорошо, – Байрок, кажется, никогда не отказывал своему наследнику. – Но если он что-то выкинет, ты будешь наказан.

– Да, отец. Теперь мы можем идти? Мама хотела, чтобы я присутствовал на ее званом обеде.

– Идем, – кивнул Правитель. – Зверька отмойте и приведите в покои Принца.

Истер в упор смотрел на парня, который скучающе и легко сделал из приговоренного пленника дворцовую игрушку. Смотрел и понимал, что жизнь предоставила ему удивительную возможность – отомстить не только за себя и за мать, что он уже сделал, но и за всех, кто когда-либо томился и еще будет томиться в этой тюрьме смертников.

Красный город стоял на Непотопляемой скале с самых древних времен, так гласили летописи Правящих. Обнесенный высокой крепостной стеной, которая круто обрывалась вниз, в море, город был неприступным оплотом власти тысячи лет, и никто уже не помнил, как и кем он был построен. Зато целые поколения помнили и знали: и жители ближних островов, и те, кто обитал в диких землях северного полушария, – попав за стены Красного города, ты больше никогда оттуда не выйдешь.

Город смерти, Кровавая крепость – так звали это место в родных местах Истера. Называли по-разному, но все сходились в одном: нужно держаться как можно дальше от этих стен и его обитателей. Именно это втолковывала ему мать каждый день до того момента, пока за ней не пришли. И это были не Снабженцы из округа, не Длани, собиравшие детей, не Легаты Байрока – это были воины Орака, близкого советника Правителя.

– Шевели ногами, детеныш!

Его больно ткнули под лопатку, но Истер даже не поморщился, медленно идя по ровной чистой мостовой, которая круто взбиралась вверх, вокруг улиц с домами, башенками, заборами, окрашенными в красные, коричневые, бордовые тона. Только теперь Истер до конца понял, почему этот город назван Красным.

Он поднял глаза и высоко над головой увидел зубчатую башню и стену, за которой возвышался Дворец Кар-Альны, Дворец Вечной Власти. Говорили, что это одно из двух самых прекрасных творений на всей планете, но при этом самое страшное для любого, в ком течет человеческая кровь. Ужасы этого места описывались в десятках песен и сказаний свободных народов севера, и даже взрослый человек начинал оглядываться, когда кто-то заговаривал о дворце.

На улицах было тихо, в окнах горел неестественный свет – электрический, как говорили знающие люди. Для Истера это слово ничего не значило: он родился и вырос рядом с огнем, но в Красном городе огня не было. Правящие боятся огня.

На город начали спускаться сумерки, когда конвоиры – двое крепких Правящих с плетями в руках – довели Истера до ворот и повернули направо, вдоль стены, к низкой, но крепкой дверце, в которую их тут же пропустили.

– Что это? – с брезгливостью спросил тот, кто их впустил. Его глаза ярко горели в темноте – значит, он недавно поел. Истер тяжело втянул носом воздух, и голова снова нещадно заболела: пахло кровью.

– Новая игрушка Принца Лектуса, – хмыкнул один из конвоиров, и Истер увидел, как он облизнулся. – Нам поесть оставили?

– Выполняйте задание и возвращайтесь, сегодня нас хорошо кормят, говорят, на фабрике слишком много скопилось особей, нужно было избавиться от излишков.

Истер содрогнулся, слушая разговор, кулаки его непроизвольно сжались.

– Шагай, детеныш! – его снова грубо толкнули, и мальчик впервые ступил во двор Дворца Кар-Альны: под босыми ногами – прохлада и гладкость белого камня мостовой, в лучах почти зашедшего солнца – красноватые стены вокруг белого, как снег в северных краях, дворца.

Вправо и влево от главной дороги к большим дверям Дворца шли улицы, скрываясь за стенами дома Правителя, а также уходя вниз. И Истер знал, что за этими стенами скрыты не только Дворец, но и огромное хозяйство правящего дома, страшная фабрика по производству и уничтожению человеческих жизней. Как бы ни был он храбр, сколько бы всего он ни видел за свою короткую жизнь, но то, что он чувствовал, ступая на землю Байрока, в его кровавые владения, заставляло мальчишеское сердце лихорадочно биться; по спине бежали мурашки, и даже головная боль немного отступила.

– Иди!

Его повели вправо от главных арочных дверей Дворца, вокруг массивных мраморных стен со статуями и колоннами, которые он не мог и не хотел рассмотреть. Он с трудом сдерживал стон боли: от сладковатого запаха крови, который становился все более густым и навязчивым, голова почти разрывалась, перед глазами плясали круги, а рот наполнился вязкой слюной. Он давно ничего не ел, и инстинкты обострились, но Истер, как мог, давил в себе это.