Вернись, любовь!

Оглавление

11

Придет Коул один или со Сьюзен? — думала Валери, расправляя пришитый к пояску платья бант. И когда моя подружка поймет, что нельзя все время думать исключительно о себе любимой? Ведь я всего пару дней назад плакала у нее на плече и говорила о том, как тяжело мне видеть Коула. И она, зная о моем отношении к нему, запросто принялась строить ему глазки.

Доведя себя подобными размышлениями чуть ли не до белого каления, Валери вышла в коридор и направилась к лестнице. И вдруг дверь в спальню Реке отворилась.

— Мама? — Валери улыбнулась выглянувшей из комнаты матери.

— Я хочу с тобой поговорить, — прошептала Рене, огляделась по сторонам и скрылась за дверью.

Чрезвычайно заинтригованная и встревоженная, Валери вошла в комнату матери. Рене стояла возле окна и нервно теребила носовой платок.

— Что случилось? — ласково спросила Валери.

Она знала, что мать, спустившись прошлым вечером вниз, позже снова заперлась у себя. И даже не впустила Одри, когда та принесла еду. Такое случалось и раньше. Обычно Валери всегда удавалось уговорить Рене открыть дверь, но нужно было выждать как минимум полдня. Однако на этот раз мать сама решила пойти на контакт.

— У меня есть небольшая… проблема, — заговорила Рене, пряча взгляд.

— Я с удовольствием тебя выслушаю. — Валери села в кресло.

Ей меньше всего хотелось сейчас успокаивать Рене, которая наверняка опять чего-то испугалась и поддалась панике. Но разве можно отказать матери в поддержке?

— Я тут думала о твоем отце…

Валери напряглась. Рене редко вспоминала о своем муже и обычно разговоры о нем заканчивались нервным срывом.

— Такая погода сегодня чудесная! — попыталась сменить тему Валери. — Ты только посмотри в окно! Я…

— Детка, помолчи, — перебила ее Рене. — Я не хочу говорить о погоде. Твой отец — вот кто меня сейчас волнует.

Она снова заведет разговор о том, что папа перестал уделять ей внимание, с тоской подумала Валери. А мне придется ее успокаивать и говорить об отце так, словно он все еще жив.

— Я давно не ходила к нему на могилу, — вдруг сказала Рене.

Валери уставилась на нее с благоговейным ужасом. Все уже давно привыкли к тому, что Рене полностью погрузилась в свой выдуманный мир, где была счастлива со своим мужем и детьми. Никто не спорил с ней, когда она вдруг начинала рассказывать, как чудесно провела со своим мужем прошлый уик-энд или как ходила с ним в ресторан, который на самом деле закрыли много лет назад.

— Повтори, что ты сейчас сказала, — прошептала Валери, вцепившись в подлокотники кресла.

— Мне так стыдно. — По щеке Рене скатилась крупная слеза. — Я совсем о нем забыла. А ведь я вдова. Мне нужно регулярно навещать могилу мужа.

— Уверена, он не осудил бы тебя… — тщательно подбирая каждое слово, сказала Валери.

— Мне все равно не по себе. Ты не могла бы завтра сходить туда со мной?

— Конечно. Как скажешь.

Рене улыбнулась и вытерла слезы платком. Валери одарила мать ответной улыбкой, хотя сама едва сдерживала подступающие рыдания. Что вдруг произошло? Пять лет Рене пряталась от окружающего мира, отказывалась верить в смерть мужа — и вдруг совершенно неожиданно пришла в себя.

Мой отец погиб за год до моего совершеннолетия, размышляла Валери, разглядывая свои туфли. Мама держалась целый год, пыталась научиться жить без своего любимого мужа, а потом сломалась. И произошло это после отъезда Коула, когда я впала в депрессию и перестала с ней разговаривать. Косвенно я виновата в том, что мама заболела. Наверное, она очень переживала за меня, не знала, как утешить, какие слова произнести. И упрекала себя в том, что не может мне помочь. Сначала она перестала нормально питаться, потом и вовсе заперлась в своей комнате и в конце концов начала фантазировать…

Психиатры говорили, что из этого состояния Рене можно вывести, но она отказывалась от помощи, устраивая настоящую истерику всякий раз, когда кто-нибудь заговаривал при ней о докторах.

— Я могу сделать для тебя что-нибудь еще? — спросила Валери, поднимая на нее взгляд.

Рене стояла все в той же позе, задумчиво рассматривая платок. Услышав вопрос дочери, она оживилась и кивнула.

— Попроси Одри приготовить на ужин оладьи. Я так давно их не ела.

— Хорошо, мама, — сказала Валери, вскакивая и отворачиваясь, чтобы Рене не увидела ее слезы. — Ох, какая красивая картина на стене! Я раньше никогда ее особенно не рассматривала.

— Твой папа подарил мне ее на одну из годовщин свадьбы… Ты иди, милая. Я слышала, как Росс говорил, что у вас намечается вечеринка.

Валери быстро вытерла слезы и подошла к матери.

— Спускайся вниз. Тебе все будут рады. Познакомишься с невестами Росса и Джаспера.

— А у них есть невесты? — удивилась Рене. — Я и не знала… Но я не могу пока к вам присоединиться. Еще не время…

— А ты… — Валери запнулась, боясь продолжить, но все же заставила себя договорить: — Ты не согласишься сходить со мной к психологу? Мне нужна его помощь, но я боюсь идти одна.

Рене погладила ее по голове.

— Дорогая моя глупышка. Ну зачем же бояться психолога? Разумеется, я схожу с тобой. Мне и самой не помешала бы консультация… А что это с твоими волосами? Садись-ка, я тебя причешу.

Валери провела в комнате матери еще полчаса. Рене с легкостью удалось привести в порядок буйные локоны дочери. Прическа была идеальной: волосок к волоску. В холле Валери с удивлением уставилась на себя в зеркало. Кто эта элегантная женщина?

— У мамы золотые руки, — пробормотала Валери.