В ожидании чуда

Оглавление

События полугодовой давности были слишком ярки. Испытывая приступ саднящей боли в груди, Рик ударил кулаком по стене. Он словно пытался заглушить острой физической болью то неясное, ненужное и застарелое чувство. Но легче не стало, и на душе было все так же дискомфортно, словно кто-то привязал его сердце прочной ниткой и дергал в свое удовольствие.

Голова Рика снова склонилась на спинку дивана. Перед его закрытыми глазами стояло лицо Кристин…

9

– Кристин?!

Девочка замерла, а потом быстро закрыла дневник и сунула его в ящик письменного стола. Она успела только приподняться, как в комнату вошел отец.

– Кристин!

– Да, папа. Что случилось?

– Что это? – Он потряс перед ней письмом, зажатым в кулаке.

Кристин тотчас поняла, что это.

– Это письмо от сеньора Габриеля, – спокойно ответила она.

– Я знаю, что это такое, – проскрежетал отец. – Что вы затеваете снова? Ты что, пишешь ему и жалуешься на свое тяжелое существование? Хочешь уехать? Тогда так и скажи! Мне никто не нужен, удерживать тебя я не стану. Черт побери, мне совсем никто не нужен!

Последнюю фразу он произнес почти отчаянно, и от жалости у Кристин сжалось сердце. Он действительно был жалок, этот большой мужчина, ее отец, который так и не смог справиться со своей потерей. С каждым днем он все больше отдалялся от Кристин, превратившись из сильного, веселого, доброго человека в жалкую, обрюзгшую тень себя прежнего.

– Ты же знаешь, папа, что это не так, – тихо сказала Кристин.

– Нет, не знаю. Зачем ты пишешь ему?

– Семья сеньора Габриеля – наши друзья. А тебе, папа, не стоит больше делать этого.

– Не делать чего? – почти с вызовом спросил он.

– Не пытаться вымещать свою боль и раздражение на ком-то еще. Никто ни в чем не виноват, папа.

После этих слов отец словно окаменел. Его пальцы разжались, и письмо выскользнуло из них, упав на пол. А потом Джонатан медленно повернулся и вышел из комнаты Кристин. Наверное, это было жестоко, устало подумала Кристин. Я жестокая и ужасно себя веду. Папе сейчас плохо…

Тут она быстро оборвала себя. Да, ему плохо, а разве ей легко? Она чувствовала себя так, словно внезапно не просто повзрослела, а состарилась на несколько лет. А ведь ей только тринадцать!

Кристин наклонилась и подобрала письмо. Когда отец забрал ее с ранчо, он сказал Кристин, что не простит Габриелю того, как тот обошелся с ним. Он отказывался признавать, что Габриель был прав, что, если бы не он, неизвестно, что случилось бы с Кристин. Джонатан упрямо твердил: Габриель Ромеро предал его, едва не отняв дочь, он ему больше не друг и знать его не желает. Кристин тяжело было слышать эти нелепые обвинения, но еще хуже было то, что ждало ее впереди.

Первый год оказался самым тяжелым. Жизнь Кристин изменилась кардинальным образом. Осенью отец продал их прекрасный двухэтажный дом, мотивируя это тем, что у него нет средств содержать его, и они переехали в маленький одноэтажный коттедж в пригороде, где было всего две спальни. Из-за переезда Кристин пришлось сменить школу. Все ее друзья остались в прежней школе, а новых она так и не сумела завести: из-за переживаний и проблем она стала более замкнутой. И кроме того, у нее появилось множество забот и домашних обязанностей, о которых ее одноклассники не имели не малейшего представления.

Раз в неделю к ним приходила женщина из специального агентства, которая выполняла самую трудоемкую часть домашней работы, но все остальное Кристин пришлось научиться делать самой, и у девочки оставалось не так много свободного времени. Но даже и эти несколько часов она не могла проводить в соответствии со своими желаниями. Кристин не могла позволить себе носить хорошую качественную одежду, у нее почти не было карманных денег, а их дом был так неуютен, что она не могла пригласить к себе друзей.

Кристин не участвовала в большинстве школьных мероприятий, не состояла в группе поддержки школьной футбольной команды, не обсуждала мальчиков, не посещала вечеринки и воскресные пикники. Но гораздо легче было думать о том, что жесткое расписание не позволяет ей тратить драгоценное время на всякие глупости, чем стыдиться того, что она просто не может позволить себе обычное для подростка времяпрепровождение. Не может позволить себе нормальной жизни!

Каждый день все больше отдалял ее от мечты обрести настоящих друзей, и со временем Кристин оказалась в изоляции. И все свободное время она стала посвящать чтению. Кристин читала все – от Вальтера Скотта до Жана-Жака Руссо, но в определенный момент времени ее стали привлекать дамские романы. Изящные, утонченные повествования о романтических рыцарских отношениях, которые в наши дни практически не встречаются. За редким исключением, конечно. Кристин была уверена, что она и есть это редкое исключение.

Иногда перед сном она грезила о средневековых замках, рыцарях, развевающихся занавесях в высоком окне башни, где ждет своего рыцаря прекрасная дама… Конечно, в образе дамы была она сама, а в образе рыцаря, который вот-вот должен появиться на горизонте и спасти ее от тоски и одиночества, подарить любовь и счастье, – Риккардо Ромеро… Эти мечты имели примесь легкой горечи, потому что Кристин знала, что им никогда не стать явью, но для нее они были сродни наркотику, который помогает хоть на некоторое время забыться.

А потом судьба сжалилась над ней, и у Кристин появилась Лидия.

Лидии было лет под шестьдесят, и она жила в домике по соседству. О ней ходило множество слухов: будто Лидия являлась не то академиком, не то профессором, что она тайная миллионерша и вообще очень эксцентричная особа.