Выбери любимый жанр

Оценить:

Сломленный принц

Оглавление

– Я… не ненавижу тебя, – шепчу я.

В его глазах что-то вспыхивает. Удивление? А может быть, надежда? Но что бы это ни было, оно быстро исчезает, сменившись грустью.

– Ты сказала, что никогда не простишь меня, – напоминает он.

– За что? – на моих губах появляется горькая улыбка. – За то, что у тебя был секс до меня? За то, что ты пытался предупредить меня?

Он в нерешительности кусает губы.

– За все. За то, что не рассказал тебе про Брук. За то, что не был рядом, когда ты нуждалась во мне. За то, что воспользовался случаем в ту ночь, когда Дэниел накачал тебя наркотиками…

– Той ночью я понимала, что делала, – перебиваю я его. – Если бы я сказала «нет», ты бы не прикоснулся ко мне. Я сама этого хотела, поэтому, пожалуйста, не порти все, искажая ситуацию, которая произошла.

Рид кидает бутылку в сторону и подходит ближе.

– Ну и хорошо. Я-то не жалею о той ночи. Мне за многое нужно извиниться, но я никогда не врал тебе. Та ночь была самой чудесной в моей жизни. – Он касается ладонью моей щеки. – И каждый следующий день был еще лучше, потому что я ждал с нетерпением, когда смогу снова обнять тебя, как тогда.

Я понимаю, что он имеет в виду. После той ночи мы оба отбросили свои щиты, и все стало таким… прекрасным. У меня еще никогда не было настоящего бойфренда, и я наслаждалась каждой секундой, которую проводила с Ридом: целуясь с ним, разговаривая, засыпая рядом – все было таким новым, таким волшебным.

– Я скучаю по маме, – сдавленным голосом говорит Рид. – Я даже не осознавал, как сильно скучаю по ней, пока не появилась ты. Мне кажется, ты стала моим зеркалом. Я смотрел на тебя, на то, какая ты сильная, и понимал, что во мне нет и грамма твоей мужественности.

– Неправда. Ты недооцениваешь себя.

– Может, ты меня переоцениваешь?

Я невольно смеюсь.

– По-моему, это слишком далеко от истины.

Он печально улыбается в ответ.

– Да уж, тут ты права.

Но он снова становится серьезным.

– Я хочу рассказать тебе о маме. Ты не против?

Я медленно киваю. Не знаю, что происходит сейчас между нами, но, что бы это ни было, оно кажется… правильным. В этом парне всегда было что-то правильное, даже когда он совершал ошибки… даже когда я поклялась, что никогда снова не попадусь на его крючок.

– Погоди, я приму душ.

Рид опускает руку.

– Никуда не уходи, – шепчет он, отходя. – Обещаешь?

– Обещаю.

Он исчезает в прилегающей к спортзалу ванной комнате. У меня или Вэл душ занял бы как минимум минут двадцать, но Рид управляется буквально за две минуты. Он выходит еще мокрый, в обмотанном вокруг талии полотенце, а вторым вытирает свои короткие волосы.

Вода извилистыми дорожками стекает по его груди, по рельефным мышцам живота и впитывается в махровую ткань. Полотенце закреплено вроде бы достаточно надежно, но я уверена, что, если разок потянуть, оно сразу поддастся.

– Твоя комната или моя?

Я быстро поднимаю голову. Рид ухмыляется, но не говорит ни слова. Умный мальчик.

– Моя, – отвечаю я.

Он протягивает мне руку.

– Веди.

Глава 24

Как только мы поднимаемся на второй этаж, Рид убегает в свою комнату переодеться, а я тем временем достаю из мини-холодильника две банки с газировкой и жду его. Когда Рид возвращается, я протягиваю ему колу, и он садится на кровать рядом со мной, развернувшись так, чтобы смотреть мне в лицо.

– Ты знаешь, что мой отец изменял моей маме, верно?

Я медлю с ответом. Каллум утверждал, что, женившись на Марии, он и пальцем не коснулся другой женщины, но его сыновья почему-то не хотят в это верить.

Рид замечает отразившиеся на моем лице сомнения.

– Это правда. Он изменял ей с другими, когда они ездили повсюду с дядей Стивом, который, кстати, принялся изменять Дине с первого дня.

Я сглатываю вставший в горле ком. Мне неприятно слышать подобные вещи о своем отце, что странно, потому что я даже не знала его.

– Дине было наплевать. Она вышла за дядю Стива только из-за денег, все это знали. У нее у самой всегда были любовники. Но мама была не такой. Она переживала.

– А у нее были доказательства того, что Каллум ей изменял? – осторожно спрашиваю я.

– Он вечно был в разъездах, всегда со Стивом, а этот чувак точно не держал свой член на привязи.

Я морщусь.

– Но это же ничего не доказывает, Рид. Это всего лишь подозрение. Почему ты так уверен, что он виноват?

– Потому что он виноват.

Рид непреклонен. Я бы еще с ним поспорила, но он не дает мне такой возможности.

– У мамы началась депрессия, и она принимала уйму таблеток.

– Я слышала, что в ее рецептах что-то напутали. Доктор сел в тюрьму или типа того, да?

– Никто ничего не путал, – с горечью отвечает Рид. – Ей прописали препараты от депрессии и от бессонницы, и со временем она стала увеличивать дозы.

– А еще она много пила… – Его голос дрожит. – Становилось все хуже и хуже, папы не было дома, и нам пришлось заботиться о ней.

– Нет ничего ужаснее, чем чувствовать себя беспомощным, – шепчу я, вспоминая, как мне самой пришлось заботиться о маме, когда она заболела.

В его глазах загорается осознание, что я как никто другой понимаю его чувства: каково это – видеть, как любимый человек сгорает от болезни, и знать, что ты ничего не можешь сделать.

– Да. Самое ужасное в мире ощущение.

– Откуда ты знаешь, что это был не просто несчастный случай? – спрашиваю я.

Он делает глубокий медленный вдох.

– Она сказала нам, мне и Гидеону, что любит нас, но больше не может это выносить, что ей очень, очень жаль. – Его губы кривятся в злобной усмешке. – Такие пустые слова, ты не находишь?