Ангелы по совместительству

Оглавление

Бегство изгоняющих стало для светлорожденных последним ударом. Наместник рвал и метал, обещая всем немыслимые кары, но недолго — тем же вечером кто-то поднес ему яду в вине. Долина вскипела безумием войны всех против всех, победителем из которой предсказуемо вышел Сайк’Малут — первый черный владыка Тусуана. Не успевших сбежать пастырей и слишком борзых печатных безжалостно истребили (своим места не хватает!), да и свободных граждан проредили весьма и весьма. Невредимыми остались только женщины, которых бывший изгоняющий собрал себе целый гарем.

Подумывали, было, назвать Тусуан империей, но решили порченным именем духов не привлекать.

Глаз за глаз

Часть 6

Нет ничего пластичнее отношения человека к действительности, и нет ничего более субъективного, чем его ответ на брошенный судьбою вызов. Хорошей метафорой жизненных испытаний может служить младенец, после рождения нуждающийся в наивысшей степени комфорта, но, по прошествии лет, способный стать как ничтожнейшим из сущих, так и повелителем всего.

Глава 22

Есть в Суэссоне особый сезон, когда вездесущая глина уже перестает быть размокшим от дождей месивом, но еще не превращается в тонкую, оседающую на любой поверхности пыль. Проклюнувшиеся из скудной почвы побеги достигают максимального роста (где-то по колено) и приятно разнообразят железисто-красный пейзаж бело-желто-зелеными пятнами. Вся земля словно сжимается: дорога, зимой требовавшая два часа, теперь занимает минут пятнадцать… И кое-кого этот странный топографический выверт конкретно забодал.

Три десятка смуглых, улыбчивых людей трудились, не покладая рук: прорыть канавы и уплотнить насыпь способны были большие машины, но уложить гранитные плиты так, чтобы они лежали веками, мог только человек. Максур взирал на результаты своих трудов с гордостью: серая лента дорожного полотна рассекала поросшее чахлой растительностью пространство и где-то за горизонтом соединялась с невидимым уже Королевским трактом. Новую трассу местные уже окрестили "имперской". Так далекий И’Са-Орио-Т все-таки немножечко вторгся в Ингернику.

— Жара! — вздохнул руководивший работой мастер.

На взгляд Максура, солнце, не способное за два часа снять с человека кожу, тянуло только на большой фонарь. Но слов, чтобы донести до ингернийца простую истину, не хватало, приходилось, молча, улыбаться.

Раздался гудок подъехавшей по проселку машины и рабочие начали складывать инструмент на козлы — рабочий день считался оконченным. Недовольным этим обстоятельством оставался только старый Харун — он считал, что трудиться следует от рассвета до заката и спать тут же, на голой земле. Удобства ослабляют дух! А теплый душ и простыни для землекопов — вообще очевидная ересь. Из уважения (такого каменщика пойди, поищи) со стариком не спорили. Мастер проверил инструмент (не нужна ли где замена?) и последним залез в кузов. Машина покатила в лагерь, до которого, по-хорошему, можно было и пешком дойти — всего километра три.

Тряска делала болтовню невозможной и мысли невольно улетали вперед, к чистой одежде, плотному ужину и мягкому матрасу.

Подумать только, а Максур, когда нанимался на строительство дорог, извелся весь — больно уж безумными выглядели условия. Еда, одежда, жилье, подвоз к месту работы, да еще и деньги потом какие-то дадут! Но выбора не оставалось — во всех других случаях ему нужно было сказать, чем он занимался до сих пор (то, что свое прежнее ремесло следует держать в тайне, Максур понимал без подсказок), а в дорожники брали всех.

То есть, действительно — всех.

Выпрыгнув из кузова, Максур быстро осмотрелся и невольно поморщился. Рядом со столовой уже суетились рабочие с других этапов, а напротив штаба строительства стоял фургончик совершенно неразличимого под пылью цвета. Но Максур-то знал, что с боку у него белый круг!

Опять мышей ищут, эпидемии опасаются. На взгляд Максура это выглядело попыткой запретить рассвет. Рабочие на больших стройках всегда болели и дохли! То, что в их отряде откинулся только дурак Сугир (умудрившийся найти где-то змею и наступить на нее), было просто временным недоразумением. Дергаться заставляло другое — ловить блох и крыс приставили пастыря. Тот, правда, именовал себя мастером зверей, но Максура не проведешь — эту сволочь он узнавал по глазам. Соответственно и пастырю угадать максуров род занятий сложности не составляло…

Са-ориотцы обменялись настороженными взглядами и разошлись каждый по своим делам.

Дарим Амиши тайком сотворил знак, отвращающий злых духов (особенности ингернийских порядков не в первый раз вызывали у него тихий стон).

Подумать только — принять на работу императорского десантника! Как он не утоп только, их же всех считали погибшими?!! Особенности армейских печатей делали их носителей совершенно неприспособленными к гражданской жизни, но этот как-то сумел себя преодолеть.

Чего только не бывает!

— Как у нас дела, мистер Амиши?

К белому подошел начальник строительства.

— Скажу так: никаких тревожных симптомов. Пищеблок в полном порядке, рабочие соблюдают гигиену, отхожие ямы своевременно опорожняются.

— Очень хорошо!

Ингерниец был действительно рад результатам проверки: за строительство стратегических (с его точки зрения) дорог местное правительство неплохо платило, однако включало в договор множество не относящихся к делу пунктов, особенно, при найме рабочих-иностранцев. В итоге, к бесправным иноземцам тут относились лучше, чем к соплеменникам… Впрочем, нет, соплеменники сюда ехать вообще отказывались, тем более — за такие деньги.