|
Оценить:
|
В шкафу скелет и крылья
9
Олег не обижался. Не пыжился и не изображал. Смотрел на ребят исподлобья, ждал пока те сами «хреновую» ситуацию дополнят деталями.
– Экспертиза обозначила время смерти как девятнадцать двадцать с малым люфтом, – продолжил Ханькин. – Ты и вдова появились в доме аккурат в это самое время. На даме был платок, позже обнаруженный под трупом. На орудии убийства отпечатки пальцев только Котовой и убиенного. В комнате следы беспорядка.
Пока ничего нового сыщик не услышал. Опыта хватило и без пояснений суть схватить – куда ж от очевидного и отпечатков Юли на домашней вещи денешься? Но отпечатки говорят только о том, что Паршин за кочергу не брался (если только в перчатках) и позже отпечатки не уничтожал, раз сохранились «вензеля» хозяев.
Так что – «вензеля» не катят. В отличие от времени убийства и изумрудного платка.
– Что скажешь? – Ханькин смотрел на Олега с легким смущением.
– В квартире кто-то был, когда мы сюда зашли, – с уверенностью, которую не слишком ощущал, заявил Олег.
– Ты что-то видел, слышал? – слегка воодушевился опер.
– Нет. Но от кухни до входной двери длинный коридор с поворотом – ни черта не видно. Кто-то мог незаметно выйти после нашего прихода, иначе появление под трупом платка не объяснить.
– А грохот посуды? – скривился капитан.
– Слушай, Саша, не притворяйся плохо сделанным, а! – раскипятился Паршин. – Ты сам все видел – локализация осколков конкретно возле двери, труп лежит в пяти метрах у окна и под ним ни одного осколка! На паркете четкие следы от соприкосновения посуды с полом – сверху вниз и ни разу наискосок! Ты сам сто раз видел: когда разборки с битьем посуды идут, она в разные стороны летит! Об пол, о стену, сикось-накось! Убийца мог настроить этажей из тонкой посуды, сделать упор на дверную ручку, и как только Юля повернула ручку – все рассыпалось, разбилось! Грохот был кошмарный, специально для свекрови на нижнем этаже подстроенный!
Паршин гневно выдохнул и отвернулся.
– Закончил? – хмыкнул Ханькин. – Агаты Кристи начитался – посуда, этажи, упоры?
– А ты глаза разуй! – снова повернулся к другу сыщик. – В комнате дверь на балкон не заперта. Что стоило поставить посуду друг на друга, тихонько выйти через балкон и дойти до любой такой же двери – балкон всю квартиру опоясывает. Убийца по пути мог платок с вешалки схватить, вернуться и под труп засунуть. А уже после преспокойно выйти – сигнализация-то отключена. Юля дверь на засов не закрывала, думала, муж к матери спустился.
– Ловко чешешь, – покачал головой оперативник. – Придется огорчить. Попасть на три верхних этажа можно только на лифте…
– Или по пожарной лестнице! – перебил Олег.
– Согласен. Но продолжу огорчать. Любое проникновение со стороны пожарной лестницы фиксируется пультом охраны в холле. Причем не просто фиксируется, а выдает информацию, кто из жильцов квартир трех верхних этажей воспользовался номерным ключом и выходил на общую лестницу. Охрана тут серьезная. Противопожарная дверь на тридцать третьем этаже открывалась электронным ключом покойного Котова в семь пятнадцать, дважды, с интервалом в полторы минуты. Его ключ лежит на полочке в прихожей, точно такой же ключ вдовы был с ней в магазине.
Паршин почесал в затылке. Пока по дому бродили эксперты, он, полный дум и размышлений, выходил на эту лестницу, обследовал ее и теперь прекрасно представлял, о чем толкует Ханькин. Доступ на крышу практически свободен на случай возможной эвакуации погорельцев при помощи вертолета, три двери перед площадками трех последних этажах – нешуточное препятствие: армирование, толстая сталь, хитроумная электроника на месте замков.
– В семь пятнадцать на последний этаж мог проникнуть убийца, – продолжил упорствовать Олег. – Не вам объяснять, как профессионалы замки вскрывают…
– А куда он потом делся? – перебил Дима. – Мы, Сергеич, проглядели на скорую руку данные с камер наблюдения и расшифровку электронных сигналов с замков. Если убийца проник в дом при помощи поддельного ключа с «позывными» этой квартиры, то потом он что – в воздухе растаял, испарился? Судя по предварительным данным, кроме жильцов никто отсюда не выходил. Лифтом пользовались только узнаваемые лица, дверь на лестницу больше не открывалась…
– А что Котову-то на лестнице понадобилось?! – воскликнул Паршин. – Чего он сам туда поперся?!
– Курил, наверное, – спокойно отозвался Ханькин. – Там пепельница, полная бычков. По словам вдовы, мать его и отца приучила не курить в квартире. Котов, вероятно, вышел перекурить и вернулся обратно. За полторы минуты, Сергеич, до этой квартиры от лестницы только туда-обратно добежать можно. Посудных этажей с упором на дверную ручку не настроить, времени на это не хватит. Да и платок сюда как-то не вписывается…
– Саш, а почему ты всегда «вероятно» и «наверное» говоришь? Тут везде камеры слежения понатыканы, вы что – их данные не просматривали?
– Камеры лестницу на трех последних этажах не фиксируют. Висят для мебели.
– Почему?
– А это ты у своей красавицы спроси, – устало усмехнувшись, предложил капитан. – Семейная история. Нам важен факт – камеры на пожарной лестнице трех последних этажей не работают.
– Так, значит, тем более! Убийца хорошо знаком с охраной дома, он…
– Он отсюда не выходил!! – перебивая, разгорячился Ханькин. – У нас не было времени просмотреть съемку холла и обычных лифтов, но с этих этажей никто не выходил! Только поднимались и то жиль-цы! Жильцы, Сергеич, посторонних не было.
– Но если работал профессионал…
– То искать его информатора, понимай – возможного заказчика, нужно среди родственников покойного. Этажерку из посуды построил тот, кто хорошо знаком с историей камина. Кто знал, что грохот услышат внизу, что камеры не работают, а ушедший к другой женщине муж будет дома в семь часов. – Ханькин обреченно махнул рукой. – Ты лучше вот о чем, Сергеич, подумай – а не специально ли тебя красотка в магазине зацепила? Подговорила кого-то мужа грохнуть, а тебя для алиби привезла.
