Горячий декабрь

Оглавление

Но сначала нужно ее трахнуть, иначе они оба умрут от желания.

Он оставил ее, наклонившуюся над кроватью, чтобы вытащить презервативы из ящика прикроватного столика.

– Наручники ты тоже там хранишь? – спросила Искра.

– Нет. А стоит?

– Просто пытаюсь понять, что подарить тебе на Ханукку.

Ян подошел к ней, положил руки ниже талии и заскользил вдоль позвоночника к шее и обратно.

Мужчина стянул свою футболку и стащил джинсы, бросив их в угол комнаты, где, как он надеялся, они останутся на всю ночь. Лучше даже на весь год.

Он натянул презерватив и снова раскрыл ее пальцами. Она снова подалась навстречу его рукам, сигнализируя, как сильно хочет его. Будто он об этом не знал.

– Полезай на кровать, – скомандовал он. – Но оставайся на животе.

Она сделала, как он потребовал, и легла ничком на черные простыни. Он схватил свою самую плотную подушку и, подняв ее за бедра, подложил подушку.

– Удобно? – спросил он.

– Очень.

– Хорошо. Оставайся в этом положении. Тебе придется надолго там остаться.

Ему нравилось, что он мог говорить ей такие вещи без страха напугать или обидеть. Он был шокирован тем, как легко это понял, когда она рассказала ему о том, что ей нравится, но еще больше он был шокирован тем, как сильно скучал по ней, когда она ушла.

Когда она встала перед ним в этой позе, открывшись ему, выгнув спину в готовности, он медленно вошел в нее, по дюйму за раз. Он не пытался дразнить ее, хотел лишь не торопиться, смакуя каждую секунду погружения в нее впервые после той самой ночи, той дикой ночи, той идеальной ночи. Он вздохнул с нескрываемым удовольствием, заполнив ее. Искра застонала, когда он погрузился глубже, и он хотел бы слушать этот стон всю свою жизнь. Он наклонился вперед, прижал ее плечами и начал двигаться. Она была такой горячей и нежной, такой нежной и податливой, что ему казалось, будто его член запечатался у нее в теле, погрузился и застрял.

– Скажи, что чувствуешь, – сказал он.

– Мне очень хорошо.

– Ты могла бы сказать и получше. Я задал конкретный вопрос.

– Ты толстый, – выдохнула она.

– Грубо. – Он игриво шлепнул ее по попке, и она визгнула от боли.

– Твой член толстый, – исправилась она.

– Я понял, что ты имела в виду. Просто мне нужен был повод тебя шлепнуть. Не то, чтобы я нуждаюсь в поводах.

– Никогда.

– Продолжай. Становится интересно, – сказал он. Мой член твердый и...

– Он растягивает меня, когда оказывается внутри. – Она повернула голову в сторону, чтобы он мог видеть ее лицо и лучше слышать. – Почти как боль, но не настоящая боль. Остро, как боль, интенсивно, как боль, но не больно. Противоположно боли.

– Завораживает. И...

Она улыбнулась, и мужчина мог сказать, что она получает от игры столько же удовольствия, что и он. Именно так она объяснила то, что они вели себя словно подростки той ночью в лифте, пока поднимались в его квартиру.

«Поиграй со мной, Ян. Вот правила. Ты говоришь мне, что хочешь, чтобы я сделала или сказала, и я сделаю это и скажу это».

«Это игра?» – спросил он. – «Как понять, кто выиграл?»

Она ответила самой сексуальной улыбкой, которую он видел. «Это самая приятная часть игры. Если мы оба играем, мы оба выигрываем».

– Моя киска хочет вытолкнуть его, когда ты начинаешь входить. Я чувствую, как сжимаются мышцы, поэтому мне нужно дышать, чтобы удержаться и не вытолкнуть. Но когда ты полностью во мне, мои мышцы пытаются тебя удержать.

– Я чувствую это, – сказал он, медленно двигаясь внутри нее, пока они разговаривали. Просто слышать, как она рассказывает о его члене, уже почти доводило его до оргазма. Но он сжал ее крепкие плечи, сделал пару вдохов и сосредоточился на ней.

– Тебе хорошо? – спросила она.

– Когда твоя киска держит мой член? Да, можно сказать, хорошо.

Она снова улыбнулась. Он влюблялся в эту улыбку. Заставлять ее так улыбаться было почти так же сексуально, как и слышать ее разговоры о его члене.

– Я рада, что твоему члену хорошо. Я хочу, чтобы мое тело принесло тебе радость. Твое дарит мне радость. И разрядку.

– Разрядку?

– Твой член во мне впервые спустя шесть месяцев? Я бы сказала «охренительно серьезная разрядка», чтобы объяснить. Знаешь это чувство, когда стоял почти восемь часов, и твои ноги гудят, и спина устала, и стопы горят, а потом ты падаешь в самое удобное кожаное кресло в мире и рычишь от удовольствия, потому что, наконец, сидишь?

– Я знаю это чувство.

– Ну, вот то же самое, только внутри моей вагины.

Ян рассмеялся. Искра была жесткой, и ее непросто было впечатлить, но, черт возьми, она знала, как сделать парню комплимент.

– Ты скучала по этому. – Он закончил предложение долгим глубоким толчком.

– Каждый день, – вздохнула она. – Каждый день и каждую ночь.

Ян наклонился вперед и поцеловал ее между лопатками. Ему нравилось трахать ее, когда она лежала на животе и не только потому, что он чувствовал себя доминантом в этой позиции, а еще потому что ее спина была такой красивой. У нее была татуировка на всю спину, от плеч до бедер в виде ночного неба с луной, звездами и созвездием Ориона. Это была искусная работа, милая до простоты, странная в переходе цвета. На спине Искры небо было ее бледной кожей, а звезды были черными, и никак иначе.

– Ян... – вздохнула она, когда он поцеловал ее в шею. Ему нравились ее короткие волосы, нравилось, что он мог так легко добраться до шеи и мочек ушей. Ее запах был манящим, вкус опьяняющим. Он был так возбужден, что ему стало больно от бедер до самого живота. Напряжение было невыносимым, но он терпел, потому что не хотел отпускать этот момент. Он был тверд как скала внутри нее и мог кончить в любую секунду. Но он сдерживал себя, ждал, желая оставаться внутри нее так долго, как мог. Он оседлал ее, положив руки ей на спину, чтобы удержать равновесие, пока входил в нее толчками. Она вся промокла. Он мог слышать это, чувствовать. Подушка под ней стала влажной. Он будет спать на этой подушке, только чтобы вдыхать ее запах.