Отчаянный шантаж

Оглавление

– Я сам поговорю.

– Как хочешь.

– Он тоже много значит для меня.

– Я знаю.

Филип вытянул из-за пояса молоток.

– Раньше так не было.

– И это я знаю. – Несколько минут братья работали молча. – Но ты все равно от него не отступился.

– Я старался ради папы.

– Мы все старались ради папы. Теперь – ради Сета.

К полудню скелет корпуса покрылся дощатой плотью. Соединение планок внахлестку – трудоемкий, утомительный процесс, но качество и красота – торговая марка Куинов.

"Конечно, Кэм – самый искусный плотник из нас троих, – подумал Филип, оглядывая результат их трудов, – но и я не слабак. Да, я тоже кое-что умею».

– Ты прихватил ленч? – спросил Кэм.

– Нет.

– Вот черт! Держу пари. Этан не голодает. Грейс наверняка сунула ему кучу еды: жареных цыплят или домашней ветчины.

– У тебя тоже есть жена, – напомнил Филип не без ехидства.

Кэм фыркнул и закатил глаза.

– О да. Если я попрошу Анну готовить мне каждое утро ленч, она просто вмажет мне портфелем по физиономии и спокойно отправится на работу. – Кэм задумался на пару секунд. – Однако нас двое. Можем поймать Этана врасплох и свистнуть его ленч.

– Предлагаю более простой вариант. – Филип выудил из кармана четвертак. – Орел или решка?

– Орел. Проигравший покупает ленч на свои. Филип подбросил монету и ловко поймал ее. Орел ехидно подмигнул ему.

– Проклятие! Что ты хочешь?

– Сандвич с тефтелями, большой пакет чипсов и ведро кофе.

– Прекрасно. Закупоривай себе артерии.

– А я не понимаю, как можно есть траву и йогурты. Все равно помрешь, так уж лучше наевшись.

– Я не мешаю тебе, ты не мешай мне. – Филип протянул Кэму чек. – Держи и не трать все сразу.

– Ну, спасибо. Теперь я могу удалиться на покой. И Этану тоже что-то досталось?

– Немного.

– А тебе?

– Я обойдусь, – сказал Филип, натягивая куртку. Кэм прищурился.

– Это не правильно.

– Я веду бухгалтерию и знаю, что правильно, а что нет.

– Ты тратишь время и силы, значит, должен получать свою долю.

– Ничего мне не надо, – повторил Филип, направляясь к выходу. – Когда понадобится, возьму.

– Упрямый сукин сын, – раздраженно забормотал Кэм. – И как прикажете ругаться с ним, если он несет такую чушь?

Вернувшись к работе, Кэм никак не мог отделаться от мыслей о брате. Фил ворчит с утра до ночи, придирается из-за каждой ерунды, из-за каждой ничтожной мелочи, а потом сам же все и улаживает. Загоняет тебя в угол, а потом встает рядом, плечом к плечу. И будто всего этого мало, спутался с женщиной, от которой можно ждать чего угодно.

С ума сойти можно… ну, ничего, он сам присмотрит за Сибил Гриффин. И не только ради Сета. Может, у Филипа и неплохие мозги, но, стоит появиться смазливому личику, и парень дуреет, как последний болван.

– Карен Лоусон, которая работает в отеле с тех самых пор, как втрескалась в младшего Маккинни, видела это собственными глазами. Карен позвонила своей маме, а поскольку Битти Лоусон – моя старая подруга и партнер по бриджу, хотя – если не следить за ней – запросто может прихлопнуть козырного туза, она тут же позвонила мне и все рассказала.

Нэнси Клермонт чувствовала себя в родной стихии, а ее родной стихией были сплетни. Поскольку ее муж, а следовательно, и она, владели приличной собственностью в Сент-Крисе, и в эту собственность входил старый амбар, который братья Куины – между прочим, необузданная троица – арендовали под свою верфь, – хотя один господь знает, чем еще они там занимаются, Нэнси считала своим святым долгом поделиться пикантными новостями.

Конечно, сначала она воспользовалась телефоном, но невозможно получить полное удовольствие, когда не видишь реакции собеседника. Поэтому Нэнси вырядилась в новехонький брючный костюм цвета спелой тыквы, купленный по каталогу «Пенни», что не каждому по карману, и отправилась в кафе «У Кроуфорда» покрасоваться и посплетничать.

Мамаша Кроуфорд, уже почти полвека слывшая главной достопримечательностью Сент-Криса, молча восседала за прилавком в несвежем белом фартуке. Она уже знала эти новости – мало что могло проскользнуть мимо ее ушей и глаз, – но решила сначала послушать Нэнси.

– Подумать только! Этот мальчишка – внук Рэя Куина! А эта заносчивая писательница – сестра мерзкой девицы, что говорила все те ужасные вещи. Мальчик – ее родной племянник, но кому она об этом сказала? Никому! Ни полслова! Просто слонялась по городу, задрав нос, да каталась на яхте с Филипом Куином, и не только каталась, если хотите знать мое мнение. Современной молодежи наплевать на мораль.

Нэнси щелкнула пальцами перед самым лицом Мамаши. Ее глаза горели праведным гневом и восторгом.

Прекрасно зная, что все посетители внимательно прислушиваются к их разговору, и чувствуя, что Нэнси готова отклониться от темы. Мамаша Кроуфорд вклинилась в пылкий монолог:

– Все, кто шептался за спиной Рэя, пока он был жив, и над его могилой, когда он умер, должны бы сгореть со стыда. Как только языки у людей поворачивались? Как только смели болтать, будто он изменил Стелле – упокой господь ее душу – с какой-то Делотер. Ну, это не правда, не так ли?

Она обвела цепким взглядом всех присутствующих, и некоторые потупились. Удовлетворившись результатом, Мамаша посмотрела прямо в сверкающие глаза Нэнси.

– Сдается мне, что и вы верили всяким гадостям о таком хорошем человеке, как Рэй Куин.

Оскорбленная до глубины души, Нэнси выпятила грудь.

– Да что вы. Мамаша, я никогда не верила ни единому слову. – «Обсуждать такие вещи, – мысленно добавила Нэнси, – совсем не то же самое, что верить в них». – Правду сказать, только слепой не заметил бы, что у мальчика глаза Рэя. Тут уж без кровного родства не обошлось. Как раз на днях я сказала Стюарту: «Стюарт, не племянник ли мальчик Рэю или что-нибудь в этом роде?» – Естественно, она не говорила мужу ничего подобного, но ведь могла бы сказать! – Конечно, мне и в голову не пришло, что мальчик – внук Рэя. Подумать только, все эти годы у Рэя была дочь.