Девять карет ожидают тебя

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая

— Ну? Поздравляю. Но это вряд ли.

Хорошо он обо мне высказывается, спасибо. А слова Жюля мне льдом заползали под кожу. Раздался звук, будто кто-то бросил сигарету на угли. Бернар сказал:

— Слушай, я иду. Вставай.

— Бернар, — сказал Жюль, понизив голос, будто знал, что я слушаю.

— Ну?

— Девушка…

— Ну?

— Ты уверен, что она… Что она не задумала чего-нибудь нехорошего для мальчика?

— Чего ты несешь?

— Ну… Были же разговоры. Люди говорили, что она… Много о себе воображает.

— А кто мало? Очень может быть, но с какой стати ей из-за этого гадить пацану? Ты что? Ты не можешь воображать себе, если я правильно понял…

— А почему нет? Чего ей останавливаться на свадьбе? Кто в конце концов что про нее знает? Откуда она взялась?

— Сирота из Англии, похоже, из хорошей семьи. Вот и все, что я знаю. И ей нравится мальчик.

— Мальчик не сделает ее графиней де Валми.

Очень длинная пауза. Смех Бернара, который разорвал ее, прозвучал несколько напряженно.

— Чем скорее ты залезешь в эту свою кровать, тем лучше, mon ami. Ты от ночного воздуха сбрендил. А я возвращаюсь. Десять к одному, что все уже закончилось, и они благополучно вернулись под свои одеяла. Надеюсь месье им задаст с утра как следует, за всю эту суету. Пошли…

Жюль сказал упрямо:

— Можешь смеяться, но аптекарь сказал…

— Лучше ничего не нашел, чем сплетни слушать?

— Все равно…

— Ради бога, Жюль! Не воображай преступницей любую девицу, которая использует свою внешность, чтобы жить получше. По какой дороге пойдешь?

— Вниз, уже утро.

— Закончена твоя работа. Нормально. Я пойду с тобой. Доехал до конца дороги, поэтому свезу тебя на машине. Иди пока, я выключу лампу и закрою дверь.

— Хорошо.

Еще одна сигарета упала в камин. Жюль тяжело пошел к двери. Рядом со мной Филипп что-то пробормотал во сне. Шаги замерли. Жюль спросил:

— Что это?

— Что?

— Я что-то слышал. Там или…

— Открой дверь, быстро.

Свежий утренний воздух заменил запах сигарет и дыма.

— Никого нет.

Бернар прямо под нами коротко всхохотнул.

— Мышка, дружочек Жюль. Тебе сегодня на каждом дереве тигр мерещится. Ну ладно, я в кровать хочу, хотя она у меня и не такая теплая, как твоя. Когда англичанин обычно приходит?

— Довольно рано. Но не знаю, придет он сегодня или нет.

— Ну и пошли. Надеюсь, в Валми уже все утряслось. И какого черта хозяин меня сюда послал, ума не приложу. Пошли, mon ami. Сейчас выключу свет и закрою дверь, я тебя догоню.

— Подожду.

— Ну и ладненько. Вот так. С камином, надо полагать, ничего не случится… Что-то твоя кровать не заставляет тебя торопиться, дружище Жюль.

Его голос удалялся к двери. Рядом со мной Филипп шевельнул головой, его дыхание мягко коснулось моей щеки.

Голос Жюля, опять жизнерадостный:

— Ох эта моя кровать. Скажу я тебе…

Дверь тихо закрылась. Звуки затихли. Я и не представляла, как безмолвен лес. Никто не шевелится и не шуршит. Мальчик тихо дышит. Где-то голубь запел. Скоро солнце взойдет. Будет хороший день. Я легла рядом с Филиппом, трясясь, как в лихорадке.

Надо успокоиться. Во время всего их разговора я пыталась принять решение. То мне хотелось заговорить, пока не ушел Жюль, потому что он не работает у Валми и мог бы спасти нас от Бернара. Потом он начал меня обвинять, а Бернар — защищать, ничего понять невозможно. Бернар пытался бороться со сплетнями, которые, вроде, сам вместе с Альбертиной и породил. Все у меня перепуталось в голове. А может быть, я ошиблась? Леон де Валми, если он виноват, должен был по моему побегу понять, что я его подозреваю. Он не мог не волноваться. И еще что-то меня беспокоило. Какая-то неестественная беседа. Странным тоном говорил Бернар.

Я тихо лежала, голубь ворковал на вершине сосны, сердце успокаивалось, кровь начинала течь с нормальной скоростью. Филипп пробормотал:

— Мадмуазель, — и опять заснул.

Я улыбнулась. Если бы он это сделал чуть раньше, Бернар бы точно его услышал. В конце концов он был прямо под нами, а Жюль почти у двери… И тут я села, и сердце снова начало вырываться из груди. Бернар наверняка его слышал. Конечно. Он знал, что мы тут. Вот так. Никак иначе этот странный разговор объяснить нельзя. Конечно, он был чудной, и я запуталась.

Бернар знал. И ему не хотелось находить нас при Жюле. Только поэтому он не полез на чердак, не закончил поиски, отказался слышать, пытался выгнать Жюля и остаться закрывать двери. И поэтому он меня защищал. Конечно, надо было как-то объяснить его присутствие в лесу, а самое безопасное — полуправда. Он был очень осторожен, знал, что я слушаю и не хотел меня спугнуть… До того, как вернется. Конечно, вернется.

Я вскочила и побежала к люку. Слышала я только, как Жюль разговаривает на тропинке, и не собиралась рисковать, вдруг Бернар притаился внизу? Легла, подняла крышку чуть-чуть, посмотрела в маленькую щель. Пустая комната. Вернулась к Филиппу, встала на колени, закрыла глаза, чтобы сосредоточиться и не будить ребенка в таком безумном состоянии. Надо себя контролировать. Отсчитала двадцать секунд. Он вернется. Отвезет Жюля домой, все увидят, что он поехал в Валми, и вернется. С бешеной скоростью. У них мало времени. Я пыталась перестать думать об этом. Как они будут выпутываться не мое дело, в пустом лесу все возможно. Фантазии так и лезли в голову. Как Леон де Валми несется по лесу на своей инвалидной коляске и находит нас везде, будто у него внутри радар. Слезы текли по моим щекам. Я стала будить Филиппа.

16
Седьмая карета

Он проснулся неожиданно:

— Мадмуазель, уже утро?

— Да, вставай, цыпленок, пора идти.

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая