Тайный дневник Адриана Моула

• Предыдущая
• 23/48
• Следующая

Мы пошли к Пандоре, но дверь была заперта, тогда я пригласил всех к себе. Дома, как ни странно, было довольно чисто, если не считать клубков собачьей шерсти. Отец пришел в ярость от письма. Он вообще-то консерватор, но в тот момент в нем не было ничего консервативного.

Я немного жалею, что не надел в пятницу черные носки.

Вторник, 9 июня

Первая четверть Луны

Папа побывал сегодня у пучеглазого Скратона и заявил, что, если тот не разрешит мне вернуться в школу в носках того цвета, какой мне по душе, он пожалуется своему депутату. Мистер Скратон спросил, как зовут депутата. Отец не знал.

Среда, 10 июня

У нас с Пандорой любовь! Официально! Она сказала Клэр Нильсон, та сказала Найджелу, а он мне.

Я велел Найджелу, чтобы он передал Клэр, чтобы она передала Пандоре, что разделяю ее чувства. И даже готов закрыть глаза на то, что Пандора обзавелась зажигалкой и выкуривает по пять сигарет “Бенсон-и-Хеджес” в день. Когда ты влюблен, такие пустяки не имеют значения.

Четверг, 11 июня

Провел целый день с моей любимой девушкой. Не могу писать, руки до сих пор дрожат.

Пятница, 12 июня

Из школы мне передали сообщение, что Берт Бакстер хочет меня срочно видеть. Мы отправились к нему вместе с Пандорой (мы теперь неразлучны). Берт заболел. Выглядит ужасно. Пандора перестелила ему постель (ее ничуть не смутила ужасная вонь), а я позвонил врачу. Описал симптомы: странно дышит, бледен, потеет.

Мы попытались навести порядок в спальне. Берт нес какую-то чушь. Пандора сказала, что он бредит. Она держала его за руку, пока не пришел врач. Доктор Патель оказался довольно симпатичным, сказал, что Берту нужен кислород. Дал мне номер “скорой помощи”, та добиралась целую вечность. Я вспомнил, что давно не заглядывал к Берту, и почувствовал себя последней сволочью. Санитары снесли Берта вниз на носилках. Они застряли на повороте лестницы и перебили кучу банок из-под свеклы. Мы с Пандорой расчистили им дорогу от мусора, и Берта вынесли. На улице его закутали в большое пушистое красное одеяло. Потом санитары впихнули Берта в машину и уехали, включив сирену. У меня в горле стоял комок и глаза слезились. Наверное, от пыли.

У Берта в доме очень пыльно.

Суббота, 13 июня

Берт лежит в реанимации, и посетителей к нему не пускают. Я звоню каждые четыре часа, чтобы узнать, как он. Называюсь родственником. Медсестры отвечают, что “он стабилен”.

Штыка мы забрали к себе. Нашего пса отвели к бабушке, потому что он боится восточноевропейских овчарок.

Надеюсь, Берт не умрет. Мало того, что он мне просто нравится, так ведь еще и на похороны надеть нечего.

По-прежнему безумно влюблен в П.

Воскресенье, 14 июня

Троица

Навестил Берта, он весь в трубках. Принес банку свеклы; съест, когда ему полегчает. Медсестра заперла банку в шкафчик Берта. Еще принес несколько открыток с пожеланием выздоровления – от Пандоры и меня, от бабушки, от отца и от Штыка.

Берт спал, поэтому я пробыл у него недолго.

Понедельник, 15 июня

Комитет Красных Носков проголосовал временно уступить Скратону. Теперь мы носим красные носки под черными. От этого ботинки жмут, но нам плевать, потому что принципы превыше всего.

Берту немного лучше. Он иногда просыпается. Навещу его завтра.

Вторник, 16 июня

На Берте осталось только несколько трубок. Он не спал, когда я вошел в палату. Сначала он меня не узнал, потому что я был в халате и маске. Принял меня за врача и завопил:

– Уберите эти чертовы трубки с моих срамных мест, я вам не канализация!

Потом понял, что это я, и спросил, как там Штык. Мы долго обсуждали поведенческие проблемы Штыка, потом вошла медсестра и велела мне уходить. Берт попросил передать его дочерям, что он на смертном одре; дал мне полкроны на телефонные звонки! Двое из дочерей живут в Австралии! Берт сказал, что их телефонные номера записаны на обороте старой армейской расчетной книжки.

По словам отца, полкроны – это приблизительно двенадцать с половиной пенсов. Я ее сохраню. Монета такая тяжелая, приятно в руке подержать, а когда-нибудь наверняка станет коллекционной редкостью.

Среда, 17 июня

Полнолуние

Мы с Пандорой перевернули весь дом Берта в поисках армейской расчетной книжки. Пандора нашла стопку коричневатых открыток, очень неприличных. Они были подписаны “Avec tout mon amour che'ri, Lola” ().

Мы посмотрели открытки, и я почувствовал себя немного странно, Пандора тоже. Мы обменялись нашим первым по-настоящему страстным поцелуем. Мне хотелось, чтобы это был французский поцелуй, но я не знаю, что это такое, поэтому я поцеловал Пандору по-простому, по-английски.

Расчетной книжки нигде нет.

Четверг, 18 июня

С Берта сняли трубки. Завтра его переведут в обычную палату. Я сказал Берту, что не нашел книжки, но он говорит, что это теперь неважно, ведь он уже не умирает.

Вечером мы навестили его вместе с Пандорой. Они с Бертом классно пообщались, без умолку болтали о Бутоне. Берт дал ей парочку советов, как ухаживать за пони. Потом Пандора пошла за водой для цветов, которые она принесла, и Берт спросил, успел ли я ее завалить. Иногда он бывает отвратительным старикашкой, который не заслуживает, чтобы его навещали в больнице.

Пятница, 19 июня

Берт лежит в большой палате, где полно мужчин со сломанными ногами и повязками во всю грудь. Теперь, когда Берт вставил челюсть, он выглядит много лучше. Кое-кто из мужчин аж присвистнул, когда Пандора вошла в палату. Плохо только, что она выше меня. Берт ссорится с нянечкой из-за того, что у него вся простыня заляпана свекольным соком. Ему прописана жидкая диета.

• Предыдущая
• 23/48
• Следующая