Здесь вам не причинят никакого вреда

Оглавление

Начальника она обнаружила ровно посередине периметра. Георг внимательно жмурился, бдительно сопел и выглядел довольным жизнью. Лопухи, в которых устроился инструктор, покачивались под легким ветерком, отгоняя от лица полицейского мух.

Мари достала из сумки термос, налила в крышку кофе и заколебалась. Вылить кофе в начальника или на него? Благоразумие и здравый смысл взяли вверх, и Мари выпила кофе сама. Потом нагнулась к уху Георга и громко зашептала:

– Пых-пых-пых! Заберу-заберу-заберу! Утащу-утащу-утащу!

Инструктор вскочил, – разбрасывая лопухи, завертелся, наткнулся взглядом на стажерку.

– Что это было?

– Пыхталка.

– Какая Пыхталка?!

– Ну такая… лохматая. Я ею в детстве сестру пугала. Правда, по правилам нужно еще за бока щекотать…

– Щекотать за бока?! – Георг схватился было за ребра, но спохватился и перестал хвататься. – Черт знает что. Пыхталку какую-то выдумала…

Полицейский подошел к берегу и в каком-то смысле искупался – стал на четвереньки и сунул лицо в воду. Вернулся Георг с лицом, покрытым мокрой зеленой ряской, но ничуть не менее сонным.

– Доложи обстановку, – приказал он и зевнул.

Мари доложила.

– Хорошо, – сказал Георг, – только быстро. Я зевал, ничего из твоей трескотни не понял. Скажи просто – никто не входил, никто не выходил?

– Нет. То есть да. В смысле да, никто не входил, нет, никто не выходил.

– Ну и славно. Можем пока… это… – Георг снова зевнул.

– Почему спать? – Мари возмутилась в пределах субординации. – Нам же преступника нужно брать с поличным!

– Кто сказал «спать»? Ты сказала «спать»? Оно, конечно, нельзя-а-а-ау. Но я-а-ау…

– Не спать! – Мари поняла, что в пределах субординации она не удержит начальника от повторного сна. – Сосредоточиться! Действовать по плану! Кстати, а какой у нас план?

– План? Ну схожу в дом, посмотрю, что там и как…

– Может, сначала группу поддержки вызовем? Пожарных, скорую, спецназ…

Георг умудрился сморщиться, не прекращая зевать.

– Хотя бы спецназ?

Шеф продолжил зевание, но уже с оттенком брезгливости.

– Тогда хотя бы Школу по тревоге поднимем?

Георг с лязгом сомкнул челюсти и сказал:

– Не будем мы никого поднимать. Пусть хоть кто-нибудь сегодня выспится.

И полицейский еще раз зевнул – коротко, но с хорошей амплитудой.

– Да и нет тут никого. У преступников никогда не хватает вежливости дождаться полиции на месте преступления. Представляешь – мы приезжаем, а он сидит. Прямо на месте. Преступления. И сжимает в руках орудие. Сидит и не рыпается. Лучше спит… Посапывает…

– Шеф!

Георг дернулся и открыл глаза.

– Вот это была бы работа. А так. Ладно, посторожи выход, чтобы зеваки не лезли.

Слово «зеваки» что-то напомнило шефу, и он с трудом удержал челюсти сжатыми. Мари огляделась. По-видимому, зеваки притаились в кустах, ожидая, пока Георг войдет внутрь.

– И не спи тут, – с завистью сказал полицейский, помотал головой, побил себя по щекам, пробормотал: «Опять забыл побриться» – и вошел в маловероятное логово Омордня.

Девушка подобралась и прислушалась к шагам инструктора.

Раз, два, три, четыре. Остановился. Пять, шесть. Поднял что-то с пола, бросил.

Семь, восемь, девять. Чем-то пошуршал, как будто поворошил кучу листьев. Зевнул. Десять, одиннадцать. Подвинул туда-сюда табурет. Двенадцать. Снова пошуршал. Тринадцать. Зашуршал в двух местах одновременно. Хрюкнул. Тяжело опустился на пол.

«Опять уснул?» – собралась удивиться Мари, но не успела. Следующий звук ее озадачил – как будто Георг пополз по полу без помощи рук. Или… как будто Георга кто-то потащил по полу!

Курсантка на бегу выдернула из кармана гранату со слезоточивым газом, оценила ее неэффективность, спрятала в другой карман, извлекла и спрятала наручники, дубинку, временное удостоверение полицейского… Бегала Мари быстро, но и содержимым карманов оперировала умело. К моменту, когда курсантка увидела ноги начальника, в ее руке оказалась световая граната. Больше перебирать времени не было.

– Георг! Глаза! – крикнула она и швырнула гранату на пол.

Пыхнуло так, что Мари в подробностях рассмотрела собственные веки. А заодно проанализировала то, что увидела перед вспышкой. Она успела к самому интересному. Омордень – а это был именно Омордень, видимо, решивший проявить вежливость и дождаться полиции – наполовину затащил Георга в чулан.

Курсантка открыла глаза. Монстр держал по-прежнему неподвижного Георга за шею и моргал, фокусируя взгляд. Сфокусировался на Мари, прищурился. Криво усмехнулся, показав примерно треть зубов. Попятился, дернул полицейского на себя. Георг молча вскинул руку, уцепился за косяк.

Мари бросилась вперед и ухватила шефа за стоптанные ботинки. Из чулана рыкнуло, дунуло пронзительным холодным ветром, и из мрака показалась морда Омордня.

– Отдай! – скомандовала девушка. – Это мой инструктор! Ишь, захапал! Много таких желающих.

Девушка уперлась в пол и потянула что было сил. Увы, сил у нее было не столько, чтобы пересилить Омордня. Рывок туда, рывок сюда, и Георг вернулся в исходную точку. Рывок туда, рывок сюда. Инструктор застонал.

И тогда Мари запела. Песню «We wish you a Marry Cristmas». Запела противным тонким голосом. Можно сказать, запиликала.

Пару секунд ничего не менялось, если не считать метаморфоз с физиономией Омордня. Она поехала вверх, как если бы кошмар поднял несуществующие брови, потом вытянулась вниз так, что чуть не коснулась пола. И исчезла.

Мари с Георгом кувыркнулись и дружно стукнулись о противоположную стену.