Век криминалистики

• Предыдущая
• 55/145
• Следующая

до нулевой отметки, так как практически все жители города и приезжающие из предместий рабочие были дактилоскопированы.

А действительно ли все? Не уехал ли кто-нибудь из Блэкборна? В момент самого глубокого разочарования один из служащих полиции предложил проверить последние списки получивших продовольственные карточки, которые выдавались в Великобритании еще спустя три года после второй мировой войны. Их проверка выявила один факт, дававший этим поискам последний шанс. Почти 800 мужчин, несмотря на всю тщательность охвата, оказались упущенными из поля зрения полиции. Скрывается ли среди них разыскиваемый? Придержала ли его судьба, так сказать, напоследок?

11 августа констебль Кэлверт в погоне за этими оставшимися восемьюстами мужчинами вошел в дом № 31 по Бирлей-стрит. Там он застал миссис Гриффит и ее двадцатидвухлетнего сына Питера. Нигер Гриффит – худощавый, приятной наружности молодой человек – был известен в округе своей любовью к детям. Он оказался как раз одним из тех, кого не охватили во время всеобщего дактилоскопирования. Кэлверт спросил, готов ли он дать свои отпечатки пальцев. Гриффит молча протянул руки.

Вместе с другими отпечатками, собранными Кэлвертом за день, отпечатки Гриффита были отправлены в Хьютон. Спустя 24 часа, в 3 часа дня 12 августа, сотрудник, занимавшийся сравнением отпечатков, так громко воскликнул, что его услышали все присутствующие: «Я его нашел! Вот он!..» Большой и указательный пальцы левой руки Питера Гриффита в точности соответствовали отпечаткам, найденным на бутыли. Успех пришел в самую последнюю минуту!

Остались позади все сомнения и разочарования. Проведенные в последующие дни допросы и дальнейшее расследование показали, что охота за отпечатками пальцев привела к цели.

Гриффит, сын душевнобольного, еще ребенком много лет провел в детском отделении Куин-парк госпиталя и хорошо знал место своего преступления. У него не оставалось другого выхода, как признаться в убийстве. Этот молодой человек, с лицом ребенка, неспособный регулярно трудиться, лишенный естественной тяги к женщинам, производил странное впечатление. Возможно, он и был убийцей не только Джун Девни, но и одиннадцатилетнего Джона Смита в Фэрнуорте. Но не было даже косвенных улик для того, чтобы обвинить Гриффита во втором убийстве.

Уличить Питера Гриффита в убийстве Джун Девни удалось только благодаря «неизгладимой печати» на его пальцах. С таким трудом достигнутый успех укрепил как в самой Англии, так и за ее пределами уверенность многих специалистов в необходимости дактилоскопической регистрации всего населения целых стран и континентов и одновременно помог преодолеть сопротивление такому дактилоскопированию.

После окончания дела Гриффита появились веские аргументы в пользу именно такого подхода. Если бы в Великобритании было введено всеобщее дактилоскопирование, убийца Джун Девни был бы найден в течение нескольких дней.

Но преодоление укоренившихся предрассудков, как учит история, требует времени. Осуществление столь далеко идущих планов – дело будущего, и независимо ни от чего оно будет знаменовать собой дальнейшее развитие дактилоскопии, возникновение и становление которой обусловлено естественнонаучными и техническими достижениями XIX и XX веков и их влиянием на мир криминалистики, мир «детектива».

II
О чем рассказывают мертвые, или этапы развития судебной медицины

1

Париж, 1889 г. Исчезновение судебного исполнителя Гуффэ. Горон – руководитель расследования. 13 августа 1889 г.– обнаружение «мертвеца из Мильери». Лионский морг. Первое вскрытие. Ошибочные версии. Сундук из Парижа и второе вскрытие. Лакассань.

«Труп опознан!»– гласил заголовок на второй странице ежедневной парижской газеты «Энтрансижан» от 22 ноября 1889 г. Под этим заголовком были помещены рядышком две иллюстрации. На одной из них была изображена разложившаяся до неузнаваемости голова мужчины, умершего четыре месяца тому назад, на другой – лицо того же мужчины при жизни.

Чем, казалось, могла заинтересовать столичную публику история мелкого парижского судебного исполнителя по фамилии Гуффэ, который держал контору на улице Монмартр и чье преуспевание в делах было связано с многочисленными любовными похождениями? Однако к моменту появления статьи в «Энтрансижан» тайна исчезнувшего Гуффэ на время затмила даже триумфальный успех Парижской всемирной выставки. Столь необычайная популярность ожидала Гуффэ уже на следующий день после его внезапного исчезновения вечером 26 июля, а главное – после разоблачения его прямо-таки беспримерного усердия в постелях светских дам с Елисейских полей. Тщетность же попыток шефа Сюртэ Горона отыскать Гуффэ, как и поток различных слухов, доделали все остальное. Обнаружение же ставшего неузнаваемым трупа возле Лятур-де-Мильери близ Лиона привело к возникновению вопроса, а не идет ли здесь речь о пропавшем без вести Гуффэ? Дальнейшие события и позволили 22 ноября «Энтрансижан» оповестить своих читателей: «Это Гуффэ!»

Не только «Энтрансижан» – все парижские газеты сообщали о граничащем с мистикой методе, с помощью которого дотоле едва известный широкой публике человек, профессор Александр Лакассань, патологоанатом и судебный медик Лионского университета, вырвал у разрушенных до неузнаваемости останков мертвеца из Мильери их тайну. «Пти журналь» оповещал о всех подробностях исследования трупа, как если бы это было событие огромного политического значения, а Мартэн Дюффю заключил свою статью такими волнующими словами: «Французская нация подарила миру Альфонса Бертильона – реформатора системы уголовного розыска. А снятие покрова с тайны Мильери учит нас, что и французская медицина тоже в состоянии указать криминалистике путь, ведущий в будущее. Опознание трупа из Мильери является вехой истории».

• Предыдущая
• 55/145
• Следующая