Дом с привидением

Оглавление

— Гляди! — в волнении крикнул Павлик. — Он не просто портил работу коллеги, он соскреб то, что тот изобразил, и дописал свое! Видишь?

— А почему ты думаешь, что это дописал второй? Может, осталось от первого? — предположила Яночка, водя пальцем по почти незаметной надписи сбоку от решетки.

Цифры и буквы не очень бросались в глаза, тем не менее можно было ясно прочесть: ПОЛ 1943 17-20. Яночке показалось — надпись какая-то знакомая, что-то такое она уже где-то видела. Наморщив лоб, она постаралась вспомнить. На память девочка никогда не жаловалась, это и помогало ей учиться «на отлично». Вот и сейчас она быстро вспомнила и ткнула брата в бок:

— Точно! На нашей зашифрованной записке было написано то же самое!

— Правда! — воскликнул Павлик. — То же самое, помню, в скобках было приписано. Я же говорил — хулиган помчался за машиной и на стоянке дописал. А Хабр на него не рычал.

Яночка горячо возразила;

— Это не мог быть один и тот же! Двое их было! Один потерял перчатку, тот самый, который по нашему чердаку лазил. И Хабр на него рычал. А второй написал записку и машину исчертил. Он написал на нашей машине послание второму, вернее, наоборот, второй написал послание первому...

Павлик недовольно смотрел на сестру, которая заикалась от волнения и даже подпрыгивала на месте.

— Болтаешь сама не знаешь что! Хабр сказал, что записку писал один и тот же. Тот самый, что на чердак залезал и перчатку потерял.

— Вот именно! — подхватила сестра. — Написал второму негодяю, а второй вот здесь ответил первому...

— Ты хочешь сказать, что они устроили себе переписку на нашей машине?

Яночку так переполняли эмоции, что она заикалась от волнения и не могла связно изложить суть сделанных ею открытий.

— Понимаю, на листке писать легче, может, они и письма нормальные пишут. А тут сам видишь — послание на дверце машины. И значит, второй должен прийти и прочитать!

— Ну уж нет, больше я в пять утра не встану! — категорически заявил Павлик.

— И не вставай, никто тебя не просит! Хабр...

— Что Хабр? — теперь от возмущения и Павлик подпрыгнул. — Что может сделать Хабр? Посмотрит, какой такой тут околачивается читатель, а потом нам расскажет? Слишком многого ты хочешь от собаки. Как ему объяснишь, что должен караулить читателя?

Яночка была озадачена;

— Ну... сама не знаю. Как-нибудь... Мне тоже совсем не хочется просыпаться в пять утра. Уставясь бессмысленным взглядом на изуродованную дверцу машины, Павлик глубоко задумался. В том, что выкрикивала сестра, был определенный смысл, и очень желательно было застать предполагаемого злоумышленника на месте... чтения. Ведь наверняка за все этой непонятной историей скрывается какая-то тайна. Не станут люди по ночам карабкаться на чужие чердаки без вес кой причины, не станут мучиться над дверцей автомобиля, выводя буквы послания. Обязательно надо узнать, кто и почему занимается такой стран ной перепиской. И в то же время перспектива про вести на улице всю ночь, подстерегая негодяев, казалась неприемлемой. Надо придумать что-то другое.

— Придумал! — вскричал Павлик. — Сразу же с самого утра завтра расскажу обо всем сержанту Гавронскому! Они милиция, пусть они и стерегут.

— Правильно, сообщи в милицию, — согласилась Яночка, — но только не завтра, а еще сегодня. Чтобы с завтрашнего утра они уже установили наблюдение за нашей машиной.

— Интересно, где его сейчас искать? — возмутился Павлик. — Ведь надо сказать только знакомому милиционеру, а его может не быть под рукой. Думаешь, он стоит на углу и ждет меня? Делать ему больше нечего! Сегодня он дежурил до двух.

— Что же тогда делать?

— Ничего не поделаешь. Если бы отец пораньше вернулся с работы, я бы его еще застал, а так... Придется ловить его завтра.

Тут детей позвали на обед. Нехотя поплелись они в дом, обсуждая множество дел, которыми предстоит заняться завтра с утра. Яночке пришла в голову идея.

— Как ты думаешь, — спросила она брата, — если твой сержант узнает о том, что и в записке, и на дверце машины одинаковый шифрованный текст, не заставит ли это их ускорить расшифровку?

— Ну! — восхитился брат. — Еще как заставит! Ведь это же почти как труп!

12

Вся семья собралась за ужином в кухне Хабровичей, потому что кухня пани Моники еще не была готова, так что по-прежнему обеды и ужины были общими для всех. Дети вымыли руки и тоже сели за стол. Сверху с грохотом спустился по лестнице Рафал.

— Бабуля, где дедушка? — крикнул он.

Дедушки и в самом деле не было за столом.

Тетя Моника призвала сына к порядку:

— Что ты так кричишь, напутал нас! Садись за стол, видишь, все собрались.

— Не все, — возразил, усаживаясь на свое место, Рафал. — Дедушки нет. Где он, бабуля? Бабушка, которая начала нервничать с первого дня после получения ее сыном наследства, сегодня была особенно взволнована.

— Нет его, — ответила она внуку. — И я понятия не имею, куда он подевался. Обещал рано вернуться, и вот до сих пор его нет.

У дедушки не было постоянных часов работы, ибо он работал консультантом при Главном управлении Общества филателистов. На работу он ходил в самое разное время, в зависимости от необходимости и собственного настроения — то уходил утром, то только к обеду, но вечера, как правило, проводил дома, поэтому его отсутствие было странным. Из внуков лишь Рафал унаследовал страсть дедушки к маркам, с упоением занимался ими, и они с дедушкой без конца говорили на разные филателистические темы.

— А куда он пошел, ты не знаешь? — настаивал внук.