Последнее королевство

Оглавление

– И тогда нам останется только подняться на холм у них за спиной, и мерзавцы окажутся в ловушке, – сказал Рагнар. – Мы перебьем всех!

Одного надо будет оставить в живых, – сказал Равн.

– Одного? Зачем?

– Разумеется, чтобы он поведал о случившемся остальным. Ищи их поэта. Он должен быть красивым. Найди его и не дай ему умереть.

Рагнар засмеялся.

Нас, должно быть, было около восьми сотен, чуть меньше, чем оставшихся с Хальфданом, а армия врага была больше двух наших армий, вместе взятых. Однако у нас воинами были все, а большую часть фирда англосаксов составляли фермеры, которых заставили идти на войну, поэтому мы не ожидали ничего, кроме победы.

Но когда наша половина армии вышла из-под дубов, мы увидели, что враг поступил точно так же: разделил свое войско надвое. Одна половина поджидала на холме Хальфдана, а вторая двинулась нам навстречу.

Наших противников возглавлял Альфред. Я догадался, что это он, увидев рядом с ним рыжую голову Беокки, а затем, в битве, заметил и вытянутую взволнованную физиономию самого Альфреда. Его брат, король Этельред, стоял на холме, но вместо того, чтобы ждать нападения Хальфдана, сам двинулся вперед. Саксы, судя по всему, жаждали победы.

И мы отдали им эту победу.

Наше войско построилось клином, чтобы атаковать. Мы призывали Одина, издавали боевые кличи, наступали, но ряды англосаксов не дрогнули, не побежали, а, наоборот, быстро пошли вперед – и началась кровавая резня.

Равн постоянно повторял мне, что все предопределяет судьба. Нами правит рок. Три пряхи сидят у подножия древа жизни и прядут нити нашей судьбы; мы для них просто игрушки, и хотя нам кажется, будто мы сами делаем выбор, наши судьбы – просто нитки в руках трех прях. Судьба – это все, и в тот день, хотя я сам того и не знал, моя судьба сделала решающий поворот. Wyrd bi? ful_r?d, рок не остановить.

Что сказать о битве в месте, называемом англосаксами холмом Эска? Кажется, Эск был когда-то таном этих земель, и в тот день его поля были хорошо удобрены кровью и плотью. Поэты могут сложить тысячи строк, рассказывая, что случилось, но битва есть битва. Люди умерли. Клин – это пот, страх, теснота, слабые удары, сильные удары, крики и жестокая смерть.

На самом деле на холме Эска шло два сражения: одно наверху, второе – внизу, и погибших было очень много. Харальд и Багсег погибли, Сидрок Старший видел гибель сына перед тем, как ему самому перерезали горло, с ним погиб ярл Осберн, ярл Фрэна и много других славных воинов. Христианские священники взывали к своему Богу, прося его придать силы англосаксонским клинкам, и в тот день Один спал, а христианский Бог бодрствовал.

Нам пришлось отступить. И на вершине холма, и у реки нам пришлось отступить. Только потому, что враги устали, нас не перебили всех, и выжившим позволили уйти, бросив своих мертвых товарищей в лужах крови. Среди мертвецов был и Токи. Рулевой, так хорошо владевший мечом, погиб во рву, за которым нас ждал клин Альфреда. Рагнар – с лицом, залитым кровью, с его распущенных волос стекала кровь врагов, – не мог в это поверить. Англосаксы хорошо поглумились над нами.

Они дрались как черти, как безумцы... как люди, которые знали, что их будущее решалось в тот короткий зимний день, – и победили нас.

Судьба правит всем. Мы были разбиты и возвращались в Редингум.

Глава 6

В наши дни, когда среди англичан заходит речь о битве на холме Эска, они принимаются уверять, будто Бог даровал победу англосаксам, потому что король Этельред и его брат Альфред молились при появлении датчан.

Может быть, они правы. Я легко могу поверить, что Альфред и впрямь молился, но победил он благодаря правильно выбранной позиции. Его клин стоял сразу за глубоким, залитым зимней водой рвом, и датчанам пришлось сражаться в жидкой грязи. Они гибли, выбираясь из нее; английские фермеры победили опоясанных мечами датчан, а Альфред направлял этих фермеров, подбадривал, говорил, что они победят, и полагался на Бога. Мне кажется, канава послужила причиной его победы, но сам он, без сомнения, заявил бы, что ту канаву выкопал сам Господь.

А Хальфдан проиграл. Он атаковал вершину холма, поднявшись по пологому склону, но день клонился к вечеру, и солнце било в глаза его воинам, во всяком случае, так они говорили потом. Король же Этельред, подобно Артуру, так воодушевил своих людей, что они с воплями ринулись с холма и глубоко врезались в ряды Хальфдана. Датчане растерялись, видя, как внизу их армия отступает перед глухой обороной Альфреда. Там не было ангелов с пылающими мечами, что бы ни говорили теперь священники. Во всяком случае, я не видел никаких ангелов. Была заполненная водой и бревнами канава, была битва, датчане потерпели поражение, и судьба моя сделала поворот.

Я не знал, что датчане вообще могут потерпеть поражение. Я понял это только в четырнадцать лет, когда впервые услышал насмешливые крики саксов, и в моей душе шевельнулось что-то глубоко потаенное.

Мы вернулись в Редингум.

* * *

Зима сменилась весной, а весна – летом, и было еще множество сражений. С наступлением нового года прибыли новые датчане, пополнив войско, и мы выиграли все последующие битвы: дважды разбили англосаксов при Басенгасе в Хамптонскире, затем – при Меретоне в Вилтунскире, уже в центральной части их земель, а потом разбили снова в Вилтунскире при Вилтуне. Каждая победа означала, что мы удерживали поле боя до конца дня, но ни в одном из этих сражений мы не смогли сломить врага. Бойцы изматывали друг друга, сражались до кровавого пота, но когда лето согрело землю, до завоевания Уэссекса нам было так же далеко, как и в Йоле.