Дремлющий демон Декстера

Оглавление

– Hijodeputa, — произнес он, когда я приблизился.

– Надеюсь, ты не обо мне?

– Все, кроме тебя, плачутся, что приходится работать в пятницу вечером. А ты появляешься здесь с девушкой. И тем не менее для тебя работы так и нет.

– Тот же парень, тот же шаблон?

– Да, – ответил он, приоткрывая карандашом пластиковый пакет. – Опять сухая кость. Ни капли крови.

Его слова вызвали у меня легкое головокружение. Я заглянул в мешок. И снова части тела были удивительно чистыми и сухими. Они даже имели голубоватый оттенок, будто законсервированы на отведенный им момент времени. Прекрасно.

– Разрезы несколько отличаются, – заметил Эйнджел. – В четырех местах, – показал он. – Здесь очень грубо, почти эмоционально. Здесь уже не так. Здесь и здесь. А?

– Очень мило, – отреагировал я.

– А теперь смотри сюда.

Карандашом он сдвинул в сторону обескровленный обрубок. Под ним белел другой фрагмент. Плоть с него была аккуратнейшим образом удалена по всей длине кости.

– Зачем бы ему так делать? – тихо спросил Эйнджел. Я вздохнул.

– Он экспериментирует. Пытается найти идеал. – И я уставился на аккуратный и сухой разрез, пока не осознал, что Эйнджел смотрит на меня уже довольно долго.

– Как будто ребенок играет с едой, – так я описал картину Рите, после того как вернулся к машине.

– О Боже! Ужасно, – только и смогла сказать она.

– Я думаю, правильный термин здесь – противно.

– Как ты можешь шутить, Декстер? Я успокаивающе улыбнулся.

– К таким вещам привыкаешь. Работа… Мы все шутим, чтобы скрыть боль.

– О Господи! Надеюсь, этого маньяка скоро поймают.

А я думал об аккуратно сложенных частях человеческого тела, разнообразии разрезов и восхитительном отсутствии крови.

– Не думаю, чтобы очень скоро, – ответил я.

– Что ты сказал?

– Я говорю, не думаю, что это будет скоро. Убийца исключительно умен, а детективу, ведущему дело, интереснее играть в политику, чем раскрывать убийства.

Рита посмотрела на меня, как бы желая понять, не шучу ли я. Потом некоторое время, пока мы выезжали на федеральное шоссе № 1, сидела молча. Она не произнесла ни слова, пока мы не въехали в южный Майами.

– Я никогда не смогла бы привыкнуть видеть… Не знаю, как сказать… изнанку? Вещи, как они есть? В общем, так, как это видишь ты, – наконец сформулировала она.

Она застала меня врасплох. Я воспользовался тишиной, чтобы еще раз вспомнить аккуратно уложенные части тела, от которых только что уехал. Мысли с жадностью кружились над чисто и сухо разделенными конечностями, как орел в поисках дичи. Замечание Риты оказалось настолько неожиданным, что с минуту я даже не мог ничего сказать.

– Что ты имеешь в виду? – наконец удалось мне произнести.

Она нахмурилась:

– Я… я не совсем уверена. Просто… Мы все полагаем, что существует… какой-то определенный порядок вещей. То есть, как все должно быть. А на самом деле все наоборот, более… не знаю… темнее? Приземленнее? Что-то вроде этого. Конечно, я думаю, что детектив хочет поймать убийцу, разве не этим должны заниматься детективы? И раньше мне в голову не могло прийти, что вокруг убийства может быть что-то политическое.

– Практически все, – сказал я, поворачивая на улицу Риты и замедляя ход перед ее чистеньким, неприметным домом.

– Но ты… – продолжала она, не замечая ни где мы находимся, ни что я только что сказал. – Вот где твое начало. Большинству людей не дано видеть так глубоко, как тебе.

– Я не настолько глубокая личность, Рита, – ответил я, резко остановив машину.

– То есть на самом деле все имеет два лица: одно, когда мы притворяемся, и другое – когда на самом деле? А тебе уже все известно, и для тебя это просто игра.

Понятия не имею, что она пыталась сказать. По правде, пока она говорила, я бросил все попытки что-либо понять и мысленно вернулся к сцене последнего убийства. Чистота плоти, импровизационное качество разрезов, безукоризненная чистота, без единого пятнышка, и полное отсутствие крови…

– Декстер.

Рита положила мне на плечо руку. Я целую ее.

Не знаю, кто из нас больше удивился. На самом деле я и не думал приступать к этому раньше времени. И духи ее здесь совершенно ни при чем. Я довольно надолго прижался губами к ее губам.

Она отстранилась.

– Нет. Я… Нет, Декстер.

– Хорошо, – ответил я, все еще потрясенный тем, что сделал.

– Не думаю, что я хочу… Я не готова… Черт, Декстер! Она отстегнула ремень безопасности, открыла дверь машины и забежала в дом.

О Боже, подумал я. И что это я, скажите на милость, сделал?

Знаю, что еще долго буду удивляться, может быть, даже почувствую разочарование оттого, что только что уничтожил свою маскировку – после почти двух лет идеальной эксплуатации!

Но все, о чем я сейчас могу думать, – это опрятная кучка частей человеческого тела.

Никакой крови.

Ни капли.

Глава 7

Тело растянуто именно так, как я люблю. Руки и ноги привязаны, рот заклеен клейкой лентой: в рабочей зоне не будет ни шума, ни движения. Моя рука твердо держит нож, и я совершенно уверен, что в этот раз все будет хорошо, я получу огромное удовлетворение…

Только это не нож, а что-то вроде…

И рука не моя. Хотя моя рука двигается вместе с этой, лезвие лежит не в моей руке. И комната маленькая, такая узкая, что смысл появляется только тогда, когда понимаешь, что это не комната, а… что?

А вот и я парю над этим безукоризненным, хоть и ограниченным рабочим пространством, над этим соблазнительным телом. Чувствую холодное дуновение вокруг себя и, каким-то образом, – даже сквозь себя. Если бы я мог чувствовать свои зубы, уверен, что они бы стучали. И моя рука, в идеальном унисоне с той, другой рукой, поднимается и мягкой дугой опускается для безупречного рассечения…