Мертвые, вставайте!

Оглавление

– Кто такой Легенек? – спросила Жюльет.

– Один тип, мы с ним сыграли немало потрясающих партий в карты, – сказал Вандузлер. – Даже изобрели невиданную игру под названием «китобоец». Потрясающе. Он знает толк в морском деле, в молодости был рыбаком. Знаете, ловил рыбу в Ирландском море. Потрясающе.

– И при чем здесь картежник из ирландских морей? – спросил Марк.

– Этот рыбак-картежник стал полицейским.

– Вроде тебя? – спросил Марк. – Ловил рыбку в мутной воде?

– Вовсе нет. Поэтому он все еще полицейский. Теперь даже главный инспектор комиссариата тринадцатого округа. Один из немногих, кто, когда меня вытурили, заступался за меня. Но сказать ему сам я не могу, это поставит его в неловкое положение. Имя Вандузлера в этом заведении еще не забыли. Пусть этим займется святой Матфей.

– И под каким же предлогом? – возмутился Матиас. – Что я скажу этому Легенеку? Мол, одна дама не вернулась домой, а муж и в ус не дует? До введения нового порядка любой взрослый свободен идти куда ему заблагорассудится, без того чтобы в дело вмешивалась полиция, черт побери.

– Предлог? Нет ничего проще. Мне кажется, недели две тому назад трое типов копались у дамы в саду, выдав себя за муниципальных рабочих. Мошенничество. Вот превосходный предлог. Ты сообщишь ему другие подробности, и Легенек поймет с полуслова. Он примчится.

– Спасибо, – сказал Люсьен. – Комиссар убеждает нас идти копать, а потом натравливает на нас полицейских. Великолепно.

– Раскинь мозгами, святой Лука. Я натравливаю на вас Легенека, это не одно и то же. Матиас не должен называть имена землекопов.

– Легенек сам их узнает, раз он такой ловкий!

– Я не говорил, что он ловкий, я сказал, что он – крепкий малый. Но имена он и правда узнает, потому что я их ему скажу, только позже. Если будет необходимо. Я скажу тебе, когда вмешаться, святой Матфей. А пока, я полагаю, Жюльет устала.

– И то правда, – сказала она, поднимаясь. – Пойду домой. В самом деле, нужно ли впутывать сюда полицию?

Жюльет посмотрела на Вандузлера. Его слова, казалось, ее приободрили. Теперь она улыбалась ему. Марк взглянул на Матиаса. Красота крестного была старой, она немало послужила, но все еще работала. Что могут неподвижные черты Матиаса против старой, потрепанной, но действенной красоты?

– Думаю, – сказал Вандузлер, – главное сейчас – идти спать. Завтра утром я загляну к Пьеру Реливо. После чего эстафету примут святой Лука и святой Марк.

– Боевое задание, – сказал Люсьен.

И улыбнулся.

13

Вандузлер, забравшись на стул, высунулся в форточку и наблюдал за пробуждением дома справа. Западный фронт, как говорил Люсьен. Этот малый в самом деле неуравновешенный. Хотя он, говорят, написал несколько серьезных книжек о неизвестных сторонах той заварушки четырнадцатого – восемнадцатого. Как только можно интересоваться подобным старьем, когда в любом саду происходят потрясающие истории? Впрочем, возможно, это тоже расследование.

Может, стоит постараться не называть их больше святыми такими и сякими. Это их раздражает, ясное дело. Они уже не пацаны. Да, но его-то это забавляет. Даже больше чем забавляет. А до сих пор Вандузлер никогда не отказывался от того, что доставляло ему удовольствие. Он еще поглядит, что они сумеют разнюхать о настоящем, эти три ищейки во Времени. Искать так искать, какая разница между жизнью охотников-собирателей, монахов-цистерцианцев, рядовых пехотинцев и жизнью Софии Симеонидис? А пока следует держать под наблюдением Западный фронт, дожидаться пробуждения Пьера Реливо. Ждать, верно, долго не придется. Малый не из тех, кто любит поваляться в постели. Он прилежный и энергичный тип, довольно занудная разновидность.

Около половины десятого Вандузлер, заметив шевеление в доме, заключил, что Пьер Реливо созрел. Созрел для него, Армана Вандузлера. Он спустился с пятого этажа, поздоровался с евангелистами, уже собравшимися в общей комнате. Евангелисты, сомкнув ряды, поглощали завтрак. Возможно, его забавлял именно контраст между именами, которые он им дал, и делами. Вандузлер пошел звонить в соседскую дверь.

Пьеру Реливо вторжение пришлось не по вкусу. Вандузлер это предвидел и выбрал открытую атаку: он бывший полицейский, обеспокоен исчезновением его жены, хочет задать несколько вопросов и не лучше ли ему войти. Пьер Реливо отвечал точно так, как и ожидал Вандузлер, а именно что это касается его одного.

– Все верно, – признал Вандузлер, без приглашения устраиваясь на кухне, – но есть одна загвоздка. Полиция может все-таки решить, что ее это тоже касается, и нанести вам визитец. Вот я и рассудил, что предварительный совет старого полицейского может оказаться полезен.

Как и ожидалось, Пьер Реливо нахмурил брови.

– Полиция? Чего ради? Насколько я понимаю, моя жена имеет полное право отлучиться?

– Разумеется. Но возникло досадное стечение обстоятельств. Помните, чуть более двух недель тому назад к вам приходили трое рабочих, копали канаву в саду?

– Конечно. София сказала мне, что они проверяли старый электрокабель. Я не придал этому значения.

– И напрасно, – сказал Вандузлер. – Потому что это были не муниципальные служащие, и не служащие Электриситэ-де-Франс, и вообще не служащие приличной конторы. В вашем саду никогда не было никакого кабеля. Эти трое солгали.

– Ерунда! – возмутился Реливо. – Что за чушь вы несете? И при чем тут полиция и София?

– Вот тут-то все и закрутилось, – заявил Вандузлер с видом искреннего сочувствия к Реливо. – Кто-то из местных любителей совать нос не в свое дело, и уж точно не ваш доброжелатель, догадался об обмане. Скорее всего, он узнал кого-то из рабочих и порасспросил его. Он-то и уведомил полицию. А мне стало об этом известно благодаря моим тайным связям.