Таня Гроттер и перстень с жемчужиной

• Предыдущая
• 58/85
• Следующая

Абдулла опустил руки и откашлялся.

– Седьмое чудо я не назвал, проверяя твою внимательность, дорогая Маша! – произнес он обычным голосом, в котором не гремели уже раскаты грома.

Таня внезапно поняла, что женским эквивалентом Шурасика была… Маша Феклищева. «А я ведь ее совсем не знаю… В смысле как человека!» – подумала Таня. Вот она – новая, непостижимая грань характера!

Пипа, чья круглая голова, постоянно меняя положение, выныривала от Тани то справа, то слева, потеряла равновесие и ткнулась лбом в дверь. Скрип был совсем тихим. Речь Абдуллы если и прервалась, то на долю секунды, сделала легкую запинку, не больше. Однако Таня заметила, как его левый глаз скользнул на щеку и цепко зыркнул в сторону двери.

– Засек! – коротко прошептала она и бросилась бежать. За ней, уже не скрываясь, с топотом неслись остальные.

– А-а-а! Крысы бегут с корабля, а хомячка с собой не взяли! – орал Жикин, подрезая на бегу Кузю Тузикова, чтобы первым оказаться у лестницы.

– Эй ты, коровье бешенство! Уйди, кому говорят! – огрызнулся Кузя.

Они были уже на лестнице, когда дверь Абдуллы распахнулась и из аудитории вырвалось фиолетовое магическое пламя, мгновенно заполнившее коридор и обдавшее жаром спину бегущему последним Тузикову.

– А-а-а! – послышался яростный вопль Абдуллы, перешедший в каскад проклятий на древних языках.

Убедившись, что все улизнули, магия джинна превратилась в огненного леопарда, который длинными прыжками помчался вдогонку. Преследуемые леопардом вопящие выпускники, неся потери, скатывались с лестницы. Внезапно Гробыня, ухитрившаяся обогнать Таню, застыла и дала задний ход. Таня налетела на нее и едва не разбила нос о ее затылок.

Навстречу им по лестнице спокойно поднимался академик Сарданапал. Он остановился и с удивлением уставился на запыхавшуюся и смущенную ораву. Тузиков, на плечах которого висел огненный леопард, воя, подкатился к его ногами.

Придерживая очки, Сарданапал проницательно уставился на леопарда.

– Ужас! Так довести почтенного пожилого джинна, заслуженного сотрудника Тибидохса! – задумчиво сказал он.

Академик небрежно щелкнул пальцами, и леопард исчез. Тузиков перестал выть. Укоризненные глаза Сарданапала остановились на Тане.

– И это состоявшиеся, самостоятельные маги, которых мы выпустили во взрослую жизнь! – негромко произнес академик и, покачав головой, удалился. Тане стало неловко, когда она представила себя со стороны. Красная, разгоряченная, растрепанная девица, которая только что подглядывала в щель, точно первокурсница.

– Фу-ты ну-ты! Дурацкая история!.. Я-то ладно, с меня взятки гладки! А вот ты, Гроттерша, взрослый, состоявшийся маг, скажи мне, как ты могла так низко пасть? – хохотнула Гробыня.

Таня не ответила. Она вспомнила лицо академика, и ей показалось, что Сарданапал выглядел уставшим. Под глазами у него были круги, да и борода не пританцовывала с беспокойным озорством, как неделю назад.

– Ага, вот и я о том же! Бедный Черноморчик! Задолбали сивку американские горки! – угадывая ее мысли, согласилась с ней Склепова.

Таня кивнула. Сказано было зло, но верно. Тем временем Гробыня разжала вначале одну руку, затем другую и с недоумением уставилась на пустые ладони.

– Кто хочет хохму? Я Гуню где-то посеяла!.. Пойти, что ли, поискать ради приличия? – сказала она и отправилась по лестнице вверх, всматриваясь в ступени взглядом человека, который ищет какую-то мелочовку.

Через двадцать ступенек она, к крайнему своему удивлению, уткнулась лбом в чью-то грудь. Это был Гломов, вполне восстановивший медвежью капитальность своего телесного строения. Гуня стоял и хмуро смотрел на подругу дней своих суровых.

Тане стало интересно, как Гробыня будет выкручиваться, однако та сделала это легко и изящно.

– Привет, слоненок! У тебя такой недовольный вид! Ты, наверное, голодный? – проворковала она.

Гуня издал хриплое рычание. Слоны так не рычат. Так рычат обитатели берлог.

– А почему леопард тебя не сожрал? Дай я сама догадаюсь! Это все Сарданапал, да? – догадалась Гробыня, запечатлевая на щеке Гуни средней нежности поцелуй.

Гломов продолжал пыхтеть, однако температура его раздражения заметно понизилась.

– Я чуть ноги себе не переломал! Ты соображаешь, с какой высоты ты меня сбросила? – просопел он.

– Извини, Гунечка, я нечаянно. Ну позязя, прости девочку! Со сломанной ножкой я бы тебя еще больше любила. Ты бы был такой… такой несчастненький… Все бы говорили: она живет с ним из жалости. Романтично, правда?

Гуня положил ей руки на плечи.

– Я тебя придушу! – сказал он, однако Гробыня только фыркнула. Она видела, что Гуня остыл и дальше ворчания дело не пойдет.

– Ну все, Танька, пока! Надо пойти отоспаться пару часиков! Сегодня вечером побузим… Оторвемся по полной. В Зале Двух Стихий в восемь, да? – крикнула она и, махнув Тане рукой, отправилась дальше, буксируя за собой недовольного Гуню.

Глава 10
Каменная лапа

– Мне ничего не нужно! – сказал человек, равнодушно взглянув на сундук с самоцветами.

– И напрасно. Когда человеку не нужно ничего земного, он становится по-настоящему опасен для нашей организации. И тут уж мы беремся за него всерьез! – озабоченно ответил дух.

Книга Мрака

Ванька и Ягун успели вовремя, чтобы не упустить ничего интересного. Сыновья Гоярына щелкали зубами и бестолково выдыхали клубы дыма. Между ними стремительно проносился и непрерывно атаковал струями пламени крошечный дракон.

Обезумев от боли и ярости, сыновья хлестали хвостами и метались, налетая на жавшихся к земле игроков. Соловей, прихрамывая, быстро спускался с трибун, сердито грозя кулаком.

• Предыдущая
• 58/85
• Следующая