Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы

Оглавление

197

Ника закрыла глаза, вспоминая молитву, которую она читала давно, еще в детстве, но слова путались, не складываясь. Она забыла. Она зря зашла сюда…

Шорох… Кто-то был рядом. Ника резко обернулась.

…Возле разбитого окна, у кучи наваленных досок, стоял высокий старик в длинном темном плаще. Седые волосы касались плеч, но, несмотря на возраст, незнакомец держался удивительно прямо, не горбясь и не сутулясь. Он что-то внимательно разглядывал, держа перед глазами обломки разбитой доски. Ника почему-то не испугалась. Старик не походил на тех, кто разрушал храмы, и уж конечно, на ее «малиновых» преследователей. Мелькнула догадка – священник! Он не бросил гибнущий храм!..

Она подождала несколько секунд, а затем осторожно, стараясь не шуметь, подошла ближе. Старик медленно повернулся, на Нику в упор взглянули темные, близко посаженные глаза. Конечно же, он священник: небольшая седая борода, серебряный крест на груди…

– Здравствуйте!

Старик слегка поклонился, глядя по-прежнему строго и выжидательно. Ника заторопилась:

– Вы извините, я зашла сюда… Вы, наверное, настоятель…

– Нет… – он грустно улыбнулся. – Мой храм, как и сей, – руина ныне… Думал отца Леонида повидать, священника здешнего. Вот и пришел…

– Страшно!

Ника вновь оглядела оскверненный храм, подумав, как тяжело видеть такое тому, кто посвятил себя служению Богу.

– Страшно, – согласился ее собеседник. – Но не разор страшен. Страшно то, что в душах, сотворивших сие. Вот, смотрите…

То, что было в его руках – обломки черной доски. Икона – Георгий, поражающий змия. Чьи-то руки сорвали ризу, изрезали и исцарапали краски, раскололи дерево пополам…

– Знаю икону сию, – продолжал старик. – Елена Владимировна Орловская ее храму подарила. Сын хворал, она его вымолила. Икона древняя, суздальского письма…

Ника осторожно прикоснулась к краю разбитой черной доски, и тут только поняла: Елена Орловская, мать Юрия! Конечно же, Орфей рассказывал об этом! Он тяжело болел, надежды уже не было…

– Можно?

Старик кивнул, и Ника взяла в руки то, что уцелело, два неровных обломка. Она попыталась соединить их, и на мгновение показалось, что икона цела. Георгий, Божий воитель, глядел спокойно и немного устало, словно не радуясь победе. Может, знал, что ждет его дальше, – арест, пытки, казнь. Каппадокийский сотник, погибший за дело Христово шестнадцать веков назад, тот, кто хранит в небесах Юрия Орловского…

– Простите, отец… – Ника взглянула на своего собеседника, но тот покачал головой:

– Не служу я ныне. Зовите, как родители нарекли – Варфоломеем Кирилычем.

– Виктория Николаевна… Скажите, Варфоломей Кириллович, эту икону можно реставрировать?

– Мудреное слово, – старик улыбнулся. – Можно, Виктория Николаевна. Как никак, памятник культуры древнерусской…

Последняя фраза прозвучала с недвусмысленной иронией. Стало немного стыдно: ее не поняли. Внезапно захотелось рассказать все, попросить совета. Ведь для этого и ходят в храм!

– Дело не в том, что она – памятник культуры. Я… Я знаю того, кому икона принадлежала. Этот человек… он мне очень дорог. Сейчас он в беде, ему нужно помочь. Но я не знаю, смогу ли…

Варфоломей Кириллович слушал, не перебивая, затем кивнул:

– И вы зашли сюда просить помощи…

Это был не вопрос – скорее, констатация факта. Виктория Николаевна растерялась:

– Нет. Не совсем так… Просто я увидела церковь. Мы с ним бывали здесь… Варфоломей Кириллович, я не помощи прошу! Я просто не знаю, хватит ли сил. Мои друзья… Они думают, что я смогу…

– Отчего же им ошибаться? Верите ли вы им?

Верила ли она Терапевту? Флавию?

– Да, конечно!..

– Тогда поверьте и в этом. Кто ведает, может они знают вас лучше, чем вы сами…

Но сомнения не исчезали. Слишком неравны силы. Несколько смелых людей – и громадная бесчеловечная машина, чудище – «озорно, стозевно и лаяй»…

– Люди слабы, – Варфоломей Кириллович как будто читал ее мысли. – Но слабы не тем, что сил не имеют. Слабы тем, что не хватает веры.

– В Бога? – чуть улыбнулась Ника. Что иное мог сказать священник?

– В себя, – спокойно возразил старик. – Потому и ждут знамения. Помните Евангелие? Без чудес даже Христу не верили. Дивно! Уже без малого двадцать веков Спаситель с нами пребывает, а мы все боимся. Не бойтесь, Виктория Николаевна!

– Я… я постараюсь.

Она понимала, что Варфоломей Кириллович по-своему прав, но одно дело – логика, другое – ужас, что творился в стране, омут, готовый затянуть ее саму…

– И вы ждете знака, – по губам старика скользнула усмешка, не злая, скорее, чуть ироничная. – Неужто без этого так трудно поверить?

– Да. Трудно…

Ника поняла, что пора уходить. Она осторожно передала обломки Варфоломею Кирилловичу, и тут ей показалось, будто с ними что-то не так. Старик теперь держал икону совсем иначе, не придерживая рукой. Он повернул образ к свету, и у Ники перехватило дыхание: икона была совершенно целой, даже трещина, расколовшая ее пополам, исчезла.

– Это… – с трудом проговорила она. – Как это, Варфоломей Кириллович? Она же…

– Не ведаю, – Нике показалось, что в темных глазах блеснули веселые искры. – В ваших руках сей образ был, Виктория Николаевна!

– Но… я ничего не делала! – Ника растерянно огляделась, словно все это подстроил кто-то невидимый. – Почему?

– Говорил Спаситель: иным даже знамения мало, – покачал головой старик. – Вы женщина образованная, Виктория Николаевна, считайте сие реставрацией…

Ника не знала, что и думать. Фокус? Но зачем? Да и невозможно такое; трещина не исчезает без следа. Но… Разве дело в этом? Она спросила совета, не верила в себя, сомневалась…