Выбери любимый жанр

Оценить:

Не говори никому

Оглавление

– Потому что сегодня я смотрел документы.

– В честь чего такая бурная деятельность?

– Простите?

– Мою дочь убили восемь лет назад. Ее убийца давно в тюрьме. А сегодня вы решили посмотреть документы по вскрытию. Я хочу знать зачем.

Разговор явно заходил в тупик, причем заходил очень быстро. Карлсон решил ненадолго сдать позиции, усыпив тем самым бдительность Паркера, и посмотреть, что из этого выйдет.

– Вчера ваш зять посетил медэксперта. Он требовал показать ему результаты вскрытия тела жены. Я надеюсь выяснить для чего.

– Ему удалось увидеть бумаги?

– Нет. Вы не знаете, почему он так настойчиво их требовал?

– Даже не догадываюсь.

– Однако вы насторожились.

– Как и вы. Поведение Дэвида кажется мне подозрительным.

– А почему, – продолжал Карлсон, – вы спросили, удалось ли Беку увидеть документы?

Паркер молча пожал плечами.

– Вы расскажете мне, что сделали с фотографиями?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – бесцветным голосом произнес Хойт.

– Вы – единственный, кто получал на руки этот конверт.

– И что это доказывает?

– Когда вы просматривали документы, там были фотографии?

Глаза Паркера вспыхнули и тут же погасли.

– Да, – ответил он. – Да, были.

Карлсон не смог сдержать улыбку.

– Хороший ответ.

Он расставил Хойту ловушку, и тот виртуозно ее обошел.

– Потому что, ответь вы, что их там не было, я бы спросил, почему вы тотчас же не поставили в известность медэксперта и так далее. Правильно?

– Вы подозрительны, агент Карлсон.

– Да уж. Есть какие-то идеи по поводу того, куда могли подеваться снимки?

– Возможно, их засунули по ошибке в другой конверт.

– Возможно. Только не похоже, что вы расстроены этим обстоятельством.

– Моя дочь погибла. Расследование по ее делу закрыто. Было бы из-за чего расстраиваться.

Не разговор, а пустая трата времени. А может быть, и нет. Точной информации Карлсон не получил, но поведение Паркера говорило само за себя.

– Вы до сих пор считаете, что вашу дочь убил Киллрой?

– Несомненно.

Карлсон повертел конверт.

– Даже после того, как прочитали это?

– Да.

– Тот факт, что большинство увечий нанесено после смерти жертвы, вас не смущает?

– Успокаивает, – ответил Паркер. – Значит, моя дочь меньше мучилась.

– Я не об этом. Я об уликах против Келлертона.

– В описании вскрытия я не вижу ничего противоречащего обвинению.

– Случай не похож на остальные.

– Различия объясняются физической силой моей дочери.

– Не понял.

– Я знаю, что Келлертон наслаждался муками своих жертв, – начал объяснять Хойт. – И клеймил их, когда они все еще были живы. Мы предположили, что Элизабет пыталась вырваться или хотя бы защититься. Нам кажется, она отбивалась от него. И, пытаясь совладать с девушкой, он не рассчитал силы и убил ее. Это объясняет ножевые раны на ее руках и то, почему клеймо было посмертным.

– Ясно.

Неожиданный хук слева. Карлсон едва устоял на ногах. Хорошее, да что там хорошее – прекрасное объяснение. Полное здравого смысла. Даже слабая жертва может доставить преступнику массу неприятностей. Объяснение Паркера сводило концы с концами. Хотя не совсем.

– И как же тогда вы объясните результаты анализа на наркотики?

– Никак, – ответил Хойт. – Вы же не просите жертву изнасилования рассказать, как складывались ее отношения с мужчинами до того, как она стала жертвой. Была моя дочь наркоманкой или нет – это к делу не относится.

– Так все-таки была?

– Не важно.

– В расследовании убийства не бывает ничего не важного, и вы это знаете.

Паркер сделал шаг вперед.

– Поосторожнее, – предупредил он.

– Вы мне угрожаете?

– И не думал. Просто предупреждаю, чтобы вы не торопились снова вытаскивать на свет дело об убийстве Элизабет.

Прозвучал финальный гонг. Противники стояли друг напротив друга, ожидая результатов матча, которые в любом случае никого не устроят, как бы ни старались судьи.

– Если это все… – сказал Паркер.

Карлсон кивнул и сделал шаг назад. Хозяин дома взялся за дверную ручку.

– Хойт!

Тот обернулся.

– Я не поверил ни единому вашему слову. Это так, для общего сведения, – объяснил Карлсон. – Ясно?

– Как божий день, – ответил Паркер.

37

Шона вошла в квартиру и повалилась на свой любимый диван. Линда присела рядом и похлопала себя по коленке. Шона склонила к ней голову и закрыла глаза, а Линда начала тихонько перебирать ее волосы.

– Как Марк? – спросила Шона.

– Нормально. Расскажешь, где была?

– Долгая история.

– Я здесь весь день сидела и ждала новостей о брате.

– Бек мне звонил.

– Что?!

– Он в безопасности.

– Слава Богу!

– И не убивал Ребекку.

– Я знаю.

Шона повернула голову и подняла на подругу глаза. Та подозрительно моргала.

– Все будет хорошо, – сказала Шона.

Линда кивнула, отвернувшись.

– Что случилось?

– Те фотографии сделала я, – прошептала Линда.

Шона резко села.

– Элизабет пришла ко мне на работу, вся в синяках. Я хотела отвести ее к врачу. Она отказалась. Попросила только ее сфотографировать.

– Так это что, не была автомобильная авария?

Линда отрицательно покачала головой.

– Кто же ее избил?

– Элизабет заставила меня пообещать, что я никому не скажу.

– Ага. Восемь лет назад, – хмыкнула Шона. – Давай, рассказывай.

– Все не так просто.

– Догадываюсь. Кстати, почему она пришла именно к тебе? И почему вы решили, что эти снимки могут защитить… – Голос Шоны прервался, она смерила Линду жестким взглядом. Та и глазом не моргнула, но Шона вспомнила, что сообщил ей в подъезде Карлсон.