Флот вторжения

Оглавление

119

— Я нахожусь на связи с базой, — доложил радист. — Они сообщают, что за сегодняшний вечер нападений ящеров не было.

— Приятно слышать, — сказал Эмбри.

Бэгнолл кивнул. Приземление будет не из плавных — как всегда. Наспех починенные повреждения самого самолета, наспех починенная полоса. В этот раз их самолет не пострадал, как бывало после возвращения из полетов над Германией или Францией. В бомбовом отсеке нет бомб, которые не сумели сбросить. Но в баках горючего больше, чем обычно оставалось на обратный путь. А горючее, на котором летал их самолет, в случае неполадок превосходно умеет взрываться.

— Черт побери! — воскликнул пилот. — Смотри! Эмбри ткнул пальцем в темноту, лежащую под ними. Глаза Бэгнолла последовали за пальцем пилота. Теперь и он заметил красные мигающие огоньки. В ответ он мигнул огнями на крыльях бомбардировщика, подтверждая, что заметил сигнал.

Внизу зажглись новые цепи огней: белые вдоль одного края посадочной полосы и зеленые вдоль другого. Эмбри заметил:

— Выглядит как какая-нибудь паршивая полоса для транспортных самолетов. Я-то думал, мы садимся на свою полосу.

— Могло быть и хуже, — заметил Бэгнолл. — По крайней мере полоса не обрывается в море.

— Да, успокаивающая мысль.

Эмбри направил «ланкастер» между двух рядов огней и пошел на посадку. Спешное приземление было далеко не мягким, но и отнюдь не аварийным, если сравнить с их посадкой во Франции. Вместе с остальными членами экипажа Бэгнолл быстро вылез из бомбардировщика и побежал через полосу, вновь потемневшую, к ангару. Гофрированные стены ангара были обложены мешками с песком, защищающими от попадания снарядов.

Двойной полог из темной ткани, натянутый у входа, позволял входить и выходить, не пропуская во внешний мир ни полоски света, которую могли бы увидеть сверху. Свет лампочек, свисающих с потолка без всяких абажуров, резанул по глазам Бэгнолла, привыкшим к темноте, словно фотовспышка.

Экипаж бомбардировщика расположился на стульях и кушетках. Кто-то, утомленный полетом, мгновенно уснул, не обращая внимания на свет. Другие, и в их числе Бэгнолл, достали трубки и сигареты.

— Можно, я возьму? — спросил Дэвид Гольдфарб, указав на пачку борт-инженера. — А то мои кончились.

Бэгнолл передал ему сигарету и наклонился, чтобы Гольдфарб мог прикурить. Пока оператор радара затягивался, Бэгнолл сказал:

— Полагаю, после того как умные шишки распотрошат тебя насчет сегодняшнего полета, ты отправишься в «Белую Лошадь» поздороваться с девчонками?

— С какой стати? — ответил Гольдфарб, и в его голосе было больше покорности, чем горечи. — В общем-то, думаю, я пропущу там несколько кружек. А что касается девчонок, то я уже сказал: с какой стати?

Бэгноллу тоже было известно, кому отдают предпочтение официантки.

— Мне кажется, сидение перед радарным экраном отрицательно сказывается на твоих мозгах. Тебе не приходило в голову, что ты только что вернулся из боевого полета?

Огонек сигареты Гольдфарба неожиданно сделался ярко-красным. Глаза его тоже вспыхнули.

— Черт возьми! Я ведь о том же думал, когда ракеты ящеров летели на наш самолет. Клянусь, я думал об этом, но не совсем в той плоскости. Благодарю вас, сэр.

Бэгнолл махнул рукой, пародируя элегантный аристократический жест:

— Рад был услужить.

Это действительно была услуга: в одну секунду он заставил оператора радарной установки забыть обо всех страхах, которые тот недавно испытал. «Жаль, — подумал Бэгнолл, — что я не могу оказать ту же услугу самому себе».

Глава 12

Уссмак проклинал день, когда Раса впервые открыла Тосев-3. Он проклинал день, когда благополучно вернулся автоматический разведывательный корабль, посланный Расой в этой жалкий мир. Уссмак проклинал день, когда вылупился на свет, день, когда отправился в холодный сон, и день своего последующего пробуждения. Он проклинал Крентела. Уссмак не переставал осыпать его мысленными проклятиями с того самого дня, как этот непревзойденный идиот заменил Встала. Уссмак проклинал Больших Уродов за то, что они убили Вотала, а потом и Телерепа, но оставили в живых Крентела.

Но больше всего он проклинал грязь. Танк, которым управлял Уссмак, был построен в расчете на трудные условия. В целом машина с ними справлялась. Но поверхность Тосев-3, планеты более влажной, чем любой из миров Империи, была обильно покрыта смесью воды и грязи. Эта смесь занимала куда более обширную площадь и была куда более липкой и вязкой, чем могли себе представить инженеры Расы.

Уссмак надавил ногой на акселератор. Танк пополз вперед. Пока он хоть чуть-чуть двигался, все было в порядке. Но стоило подольше задержаться на одном месте, как машина начинала тонуть. Гусеницы были достаточно широкими, чтобы удержать танк на любой нормальной поверхности. Но тосевитское липкое и вязкое месиво слишком отличалось от нормы.

Уссмак снова надавил на акселератор. Танк плыл по болоту. Гусеницы разбрасывали жижу во все стороны. Она попала (каким образом — одним только покойным Императорам известно) в смотровой перископ Уссмака. Он нажал кнопку. Струя моющего средства очистила бронированное стекло. Хоть здесь повезло — не придется открывать люк и высовывать голову в этот холодильник.—

Крентел тоже сидел с закрытым куполом башни. Обычно командир стоял, высунувшись, насколько возможно. Хотя Уссмак и считал нового командира виновным во многих ошибках, здесь он не упрекал Крентела. Кому захочется обмораживать дыхательные пути?