Конь в пальто

Оглавление

Утюг я тоже недавно починила сама. Разобрала его, повреждений не обнаружила, собрала опять. Он заработал. Контакт, наверно, отходил. Фен починить не удалось. Разобрать-то я его разобрала, при этом там что-то хрусь и пополам… переключатель мощности расплавлен и воняет. Выбросила в помойку и новый купила.

У Пелевина читала, что чем хреновей на душе, тем дороже покупку надо сделать для компенсации. Купила фен за 498 рублей. Не помогает. Судя по результату, мне хреново эдак тысячи на четыре долларов, как раз мой долг по зарплате с трех последних мест работы.

— Мама, почитай мне про Синюю Бороду, — просит Машка.

— Мам, нарисуй мне эти пестики-цветочки, — ноет Сашка. Как ни старалась я, как ни трепетала восторгом перед лезущими из земли былинками, перед бутончиками и цветочками, так и не научила его любить пестики-тычинки.

— Тогда сам читай про Синюю Бороду, — огрызаюсь я, хватаясь за карандаш. Мне что, мне пестики-тычинки только в удовольствие рисовать.

— «ГДЕ КЛЮЮЮЮЮЧ?» — ревет Сашка страшным голосом, это уже не Синяя Борода, это уже «Королевство кривых зеркал» получается, и Машка в восторге ужаса прячется под одеяло. Я рисую тычинки. Мавра дерет когтями диван. Одна Джесси не находит себе места, урррр, у нее течка, ей хочется гулять, ей хочется мужика, поэтому я беру тяжелую палку и оставляю детей с пестиками-тычинками и Синей Бородой.

Про это

Женихи ее ждут у самого порога. Они сидят у подъезда и ждут ее, чтобы устроить свалку. Я гоняю их палкой, я ненавижу гулять с этой сучкой, с этой течкой, с этой палкой, я ненавижу этих кобелей, ненавижу всех кобелей, и этого хромого далматина, и этого тощего сеттера, и этого миттельщнауцера с трясущейся бородой и огромными яйцами. Как-то странно даже, дураки они, что ли, как можно чего-то хотеть, когда конец ноября, зарплаты не дали, на улице мерзость, грязь, свинство, журналы, блин, один за другим закрываются, главных редакторов снимают, как шапки перед царским поездом… не понимаю, честное слово.

Кстати, про это. Иногда у меня бывает странное желание, не подумайте чего лишнего, просто купить себе женский журнал. Кони-то, как известно, женских журналов не читают, кони разве что «Коммерсант» себе иной раз купят, или «Ведомости», или «Секрет фирмы» для профессионального вдохновения. На худой конец, если начальник наорет, что-нибудь про комнатное цветоводство для успокоения нервов.

И вот я иду, как трясущийся подросток в аптеку за презервативом, в киоск за женским журналом, чтобы не думать про тухлый ноябрь и неприятности на работе. Чтобы почувствовать себя женщиной. Легкой, воздушной, ухоженной, принадлежащей к славному беззаботному миру, где люди делают то, что им хочется, и тратят на губную помаду столько, сколько я в месяц на еду для всех троих, — просто чтобы придать своим губам бриллиантового блеска. И вот я подхожу, тиская в кармане сторублевку и предвкушая блаженную пустоту в голове…

У женского журнала на обложке аршинными буквами: СЕКС! И у другого: СЕКСУАЛЬНЫЙ ГОРОСКОП! И у третьего: КАК СДЕЛАТЬ ВАШ СЕКС РАЗНООБРАЗНЫМ! О чем он думает, пока вас нет! Сто способов отвадить его от вашей подруги! В этом сезоне все должно блестеть! Сорок идей интимных подарков для него!

Чтоб вы провалились, думаю, я и знать не хочу, о чем он думает, пока меня нет. Отвалите от меня с вашими блестками и гороскопами, с вашим новым 2004 годом, какой в баню секс, какой гламур, какая ванна с лепестками роз, конец ноября, минус четыре, гололед и мокрый снег, правый ботинок промокает, у сына двойка в четверти по алгебре, на носу выборы, издания закрываются, половина знакомых каждый день звонит, работы ищет, — вы что, вы охренели, вы в какой стране живете? В берлогу, в спячку, на боковую, не просыпаться до весны…

А ближе к весне женский журнал посоветует валентинки: напомните ему о себе, суньте в карман его делового костюма свои шелковые трусики…

И я гоняю палкой кобелей: и хромого далматина, и бородатого миттельшнауцера, и… ой, мамочки, Джесси, а ну давай отсюда, дура, быстро пошла, это стаффорд без поводка, Джесси, живо, кому говорю, домой, домой, домой! У дверей подъезда, пока я лихорадочно набираю код замерзшими пальцами, они устраивают свалку, поводок запутывается, я падаю, они несутся внутрь, железной рукой я деру за поводок и кидаю Джесси в подъезд, а тигрового стаффорда, замирая от страха, гоню палкой вон на улицу. Перед носом неудачливого жениха захлопывается дверь. Уфф, я оседаю на корточки. Джесси с неуважением смотрит на меня: ханжа, старуха, дуэнья хренова. Скоро сын так начнет смотреть. За стеклом подъездного холла беззвучно разевает рот хозяин стаффорда, похожий на пиранью в экзотариуме.

Они и они

Я живу — и не думаю. Живу — и не прихожу в сознание. В коме живу. У меня есть все рефлексы — глотательный там, моргательный, сочинятельный тексты из фактуры рекламодателя, — условные рефлексы и безусловные, только в сознание я почему-то не прихожу.

Вот пришла к нам Лариса — из хорошего, большого издательского дома, у нее там была белая зарплата и социальный пакет. Она очень расстраивалась, что у нас тут черная зарплата и нет социального пакета, потому что она хотела взять кредит в банке. Не то на квартиру, не то на машину.

Нет, я понимаю: конечно, в принципе кредит можно взять. У меня, правда, белая зарплата была только когда я числилась ассистентом на кафедре истории философии, под нее кредита не дали бы даже в газетном киоске. Можно, конечно, взять кредит — если ты уверен, что завтра не придут раскулачивать твоего работодателя или банкира, и ты сам не сломаешь позвоночник и не потеряешь работу… Может, я не в тех местах работала? Может, я в другом мире живу? Но ведь ходят рядом симпатичные люди, эдакие молодые европейцы, у них такие интересные заботы — в Милан поехать закупиться, приобрести в новую квартиру галогеновые лампы для подвесного потолка, сходить в клуб послушать саксофониста, в тренажерный зал покачаться, ребенка в конный клуб устроить… не пойму, как это у них получается — мы же в одном месте работаем?