|
Оценить:
|
Знак Единения
6
Змеиная кожа, шершавая и тонкая, как папиросная бумага, оказалась на удивление прочной. Для того чтобы покрошить ее на чешуйки, пришлось выклянчить у шаманки еще и острый ритуальный нож. Видимо, в опасении, как бы мне не понадобилось чего-нибудь кроме этого, Апаш скоренько засобиралась с визитом в юрту вождя – навестить ученицу и поговорить «о делах наших скорбных» с Айзуль-алым.
– Кстати, Кирина, помнишь, ты начинала рассказывать историю Проклятого Ублюдка? – Вода в котле никак не хотела закипать, а ингредиенты уже были накрошены и красивыми кучками разложены на покоробившейся, местами закопченной доске. – Верьян Илиш который.
– Ну начинала, – без всякого энтузиазма к продолжению рассказа откликнулась неранка.
– Закончить не хочешь?
Угрюмое молчание.
– Ау, Кирина! Если ты не заметила, я тут вопрос задавала.
– Нет.
– Что «нет»?
– Не хочу.
– А если подумать? – Порой я бываю редкостной занудой.
«Разве только „порой“? „Всегда“ в данном случае более уместно». Цыц!
Кирина одарила меня далеким от дружелюбия взглядом.
– Ну Ки-и-ир, расскажи, – поддержала меня якобы собирающая вещи, а на деле тоже маявшаяся от безделья и бесцельно слоняющаяся по юрте туда-сюда Эона.
Неранка посмотрела на нас с тихой безнадегой во взоре…
…Береговые аристократы Идана благородны и возвышенны лишь в песнях хорошо проплаченных менестрелей, а на деле – морским грабежом да мародерством уже который век не брезгуют. По чести сказать, иначе там и не выжить: скалистое побережье Севера куда щедрее к хмарной нежити, нежели к пришлому человеку…
«Кушать-то всем охота, одним благородством сыт не будешь». Это верно – благородным и великодушным быть проще не на пустой желудок.
…Лесс Илиш был одним из тех прожженных вояк, кто не растерялся и о себе не позабыл в сумятице Второго Светопреставления – отхватил в собственность полуостров, острым зубом вгрызающийся в море. Клык Шторма, как и его новый хозяин, не прославились гостеприимством: оба угрюмцы, каких поискать, – колючие, неприступные, и у каждого в темном прошлом по куче изуродованных до неузнаваемости останков. А уж честолюбия у наемника – на двух герцогов хватало, да еще излишки остались.
Правда, Клык тот чуть о Неран не обломился, но Илиш был далеко не дурак, вовремя сообразил, что на контрабанде заработает больше и людей сбережет…
– Жалостливый какой-то, – засомневалась Эона. – Чересчур.
– Хозяйственный, – возразила я.
– Мне дальше рассказывать или вы еще пообсуждаете?
Мы тотчас заткнулись, глядя на Кирину преданными умоляющими глазами.
…Годы бежали – не заметишь, а дела потихоньку налаживались. На полуострове вырос замок с зубчатыми стенами, а у Илиша – наследник с дурной головой на широких плечах. Тесно ему стало у родителя под присмотром, захотелось подвигов великих, земель неохватных. Только вот незадача: наделы задолго до его появления на свет расхватали те, кто поудачливее, породовитее, посноровистей, уже папаше оставив лишь кусок скалистой бесплодной земли. За героическими деяниями в Разделяющие горы и ехать далековато, и снаряжение отряда в толинчик влетит.
А когда обернуться нельзя, вперед усерднее вдвое поглядывают, верно?
Вопрос был риторический, однако это не помешало слушателям активно затрясти головами в знак согласия.
…Вот и стал наследничек вылазки на Проклятые острова тайком делать, лелея надежду когда-нибудь Земли Сумерек своими назвать. Так бы и сгинул благополучно, да старик Илиш подсуетился, тряхнул старыми связями имперского наемника: одним совсем не погожим деньком появился у ворот замка один совсем не простой человечек. Роста невысокого, внешности невыдающейся. Кто такой, откуда пришел, кроме владельца Клыка Шторма доподлинно никто не знал. Может статься, и хозяин не ведал, только догадывался, а те догадки держал при себе.
Слухи, конечно, разные ходили – одни других надуманнее. Кое-кто аж отца-дознавателя в незнакомце признал. Ну это зря, конечно: в глушь северных провинций отцы-просветители и те не часто заглядывают…
Кирина вновь эдак нехорошо разулыбалась, что сразу становилось понятным, уроженки какого Острова отвадили ревнителей Веры от Иданского Побережья.
…Имени своего пришедший открыть не пожелал, но как-то незаметно местные стали называть его Дагой, что на староиданском «вечный» означало. Кто так пришельца первым кликать придумал, понятно, и не вспомнили. Да не суть дело…
Много времени на то, чтобы обжиться, чужаку не понадобилось: молодому Илишу скоро в доверие вошел, в думы тайные влез, переиначивая их по своему разумению. Вылазки на Проклятые острова стали приключаться все реже и реже, пока совсем не прекратились. Остепенился наследничек, жениться надумал, чтоб приданым немаленьким поживиться да крепче укоренить на скудной почве Побережья хиленькое древо рода Илишей.
А что с появлением чудодея за пару седмиц в окрестностях тройка-другая крестьян бесследно сгинула – разве ж это убыток? В голодную зиму и то больше помирало…
Поняв, что на кизяке вода закипит хорошо, если к завтрашнему утру, я решила ускорить процесс магическим способом. С ладони, обдав кожу жаром, в очаг стек язычок пламени.
…Меж тем стали в подвалах замка появляться создания разные: и не люди, и не нежить хмарная, а так, не пойми что – это пришлый маг со скуки в свободное время опытами противоестественными, чародейскими забавлялся. Еще по приезде он уговорился с Илишем-старшим, что чинить препятствий в досуге ему никто не вздумает. Вот и не препятствовали. Боялись. Подозревали всякое. Ненавидели. Но не мешали.
