Двадцать тысяч лье под водой

• Предыдущая
• 68/141
• Следующая

Вскоре «Наутилус» взял большой ход, оставив далеко позади самых резвых акул.

Двадцать седьмого января, при входе в широкий Бенгальский залив, нам не раз пришлось видеть страшную картину… Навстречу нам плыли трупы. Это были трупы умерших индийцев, уносимые Гангом в открытое море. Грифы, единственные могильщики в стране, не успели пожрать их. Но акулы не преминут помочь им выполнить погребальный обряд.

Около семи часов вечера «Наутилус», поднявшись на поверхность, плыл по молочному морю. Синее море, куда хватало глаз, стало молочным. Не было ли это игрой лунного света? Нет! Молодой месяц всего два дня как народился и еще не взошел на горизонте. И звездное небо казалось черным в сравнении с молочной белизной вод.

Консель глазам своим не верил и просил меня объяснить причину этого поразительного явления. К счастью, я мог разъяснить ему, в чем дело.

– Это так называемое молочное море, – сказал я. – Огромные пространства молочно-белых вод – нередкое явление у берегов Амбоина и вообще в этих широтах.

– Но не объяснит ли мне господин профессор, – сказал Консель, – причину такого явления? Не превратилась же в самом деле вода в молоко!

– Конечно, нет, друг мой! Молочная окраска воды, которая так удивляет тебя, вызвана присутствием в воде мириадов мельчайших животных, бесцветных слизистых светящихся червячков толщиной в волос и длиной в одну пятую миллиметра. Животные прилепляются друг к другу и образуют сплошные поля в несколько лье.

– В несколько лье! – вскричал Консель.

– Да, друг мой! И не пытайся вычислять, сколько их тут! Напрасно время потратишь! Если не ошибаюсь, некоторым мореплавателям случалось плыть по таким молочным морям более сорока миль.

Не знаю, послушался ли Консель моего совета, но он умолк, глубоко задумавшись. Он, несомненно, занялся вычислением, какое количество простейших поместится на площади в сорок квадратных миль, если длина каждого из них равна одной пятой миллиметра. Что же касается меня, я продолжал наблюдать это удивительное явление. В течение нескольких часов «Наутилус» рассекал своим водорезом воды молочного моря, и я обратил внимание, что он скользил совершенно бесшумно по этой взмыленной воде, словно бы плыл во вспененном водовороте двух встречных течений, порой образующемся в бухтах.

Около полуночи море вдруг приняло обычную окраску, но за кормой, до самой линии горизонта, небо, отражая белизну вод, казалось, было озарено отблеском северного сияния.

Глава вторая
НОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ КАПИТАНА НЕМО

Двадцать восьмого января в полдень, всплыв на поверхность вод, «Наутилус» оказался в виду земли, лежавшей в восьми милях к западу. Сначала выступили из дымки вершины гор: хаотическое нагромождение горных кряжей, желтых, лиловых, серых, смотря по освещению солнца и расстоянию. Иные горные пики вздымались в высоту двух тысяч футов. Как только были установлены координаты, я сошел в салон и, отыскав это место на карте, увидел, что мы находимся у берегов острова Цейлон – этой жемчужины Индии, – лежащего у южной оконечности Индийского полуострова.

Я пошел в библиотеку поискать, нет ли такой книги, где можно было бы почерпнуть сведения об этом острове, который считается самым плодородным на земном шаре, и нашел труд Сирра, озаглавленный «Цейлон и сингалезы». Возвратясь в салон, я прежде всего ознакомился со статистическими данными, касавшимися Цейлона, которому в древности давали так много различных названий. Остров Цейлон лежит между 5°55 и 9°49 северной широты и 79°42 и 82°4 долготы к востоку от меридиана Гринвича. С севера на юг он простирается на двести семьдесят пять миль, с востока на запад – не больше чем на сто пятьдесят миль; площадь его равна двадцати четырем тысячам четыремстам сорока восьми милям, иначе говоря, немного менее площади Ирландии.

В это время в салон вошли капитан Немо и его помощник.

Капитан взглянул на карту. Потом, обернувшись ко мне, сказал:

– Остров Цейлон славится своими жемчужными промыслами. Не угодно ли вам, господин Аронакс, побывать на месте ловли жемчуга?

– Вне всякого сомнения, капитан.

– Хорошо. Это легко устроить. Но вот в чем дело: мы побываем на месте ловли, но ловцов не увидим. Сезон ловли жемчуга еще не начался. Но это не важно. Я прикажу взять курс на Манарский залив. Мы придем туда ночью.

Капитан сказал несколько слов своему помощнику, и тот вышел из салона. Через короткое время «Наутилус» вновь возвратился в свою водную стихию; манометр показывал, что судно шло на глубине тридцати футов.

Склонившись над картой, я стал искать Манарский залив. Я нашел его на девятой параллели, у северо-западных берегов Цейлона. Залив этот образуется продолговатой линией маленького острова Манар. Чтобы попасть туда, нужно было обогнуть весь западный берег Цейлона.

– Господин профессор, – обратился ко мне капитан Немо, – жемчуг ловят в Бенгальском заливе, в Индийском море, в Китайском и Японском морях, в морях Южной Америки, в Панамском заливе, в Калифорнийском заливе, но основные промысловые районы морского жемчуга сосредоточены на Цейлоне. Мы придем туда, правда, прежде времени. Ловцы жемчуга появляются в Манарском заливе не раньше марта месяца. К этому времени здесь собирается до трехсот судов, которые в течение тридцати дней занимаются этим доходнейшим промыслом. На каждом судне десять гребцов и десять водолазов. Водолазы работают в две смены. Погружаясь на глубину двенадцати метров, они держат между ногами тяжелый камень, который выпускают, достигнув нужной глубины. Тогда гребцы вытягивают камень, привязанный к веревке, обратно на борт.

• Предыдущая
• 68/141
• Следующая