Ускользающий мир

Оглавление

– Ия, – Феликс проникновенно глянул на девушку, – поверь мне, я просто знаю.

– Но как?! – Ия все еще не верила. – Это же чушь какая-то. Это невозможно! Мы с тобой точно говорим об одном человеке?

– О Люкке Романове, – подтвердил мужчина. – И Петр нам сейчас все расскажет…

Шавка Оскара жил в старом ветхом доме всего в четыре этажа. В темном подъезде стояла вонь, из-за хлипких дверей раздавались вопли соседей. На лестничной клетке нужного этажа у дверей стояли грязные солдатские сапоги и сломанная детская коляска.

Феликс нажал на звонок, и неожиданно он отозвался музыкальным переливом.

– Кто там? – через паузу донесся гнусавый голос.

Они молчали, Ия тревожно поглядывала на партнера, покусывая губу, и тряслась от волнения. Дверь неохотно отворилась, показав светлые обои на стене коридора, и Феликс резко ввалился внутрь, сбивая с ног хозяина квартиры мощным ударом. Щуплый взъерошенный типчик взвизгнул, завалившись на пол, и, подвывая, прикрыл голову руками.

– Не тронь, зверь! – застонал он.

Феликс грубо схватил его за шкирку и потащил в единственную комнату, жестко швырнув на большой разобранный диван со смятыми несвежими простынями и скомканным одеялом. Посреди спальни стояло работающее видение, и объемные фигурки актеров жестоко дрались.

Сжавшийся запуганный Петр в толстом банном халате выглядел жалко. Из разбитой губы шла кровь, и он вытирал лицо рукавом, оставляя алые кляксы.

– Он не в городе! – причитал Петр, глядя в наполненные бешенством глаза Феликса. – Он уехал. По заданию Оскара.

– Куда? – Феликс сжал кулак, приготовившись к очередной оплеухе.

В это время Ия спокойно разглядывала черно-белые фотографии в металлических рамочках на стенах, повернувшись спиной к допрашиваемому. Больше она не вздрагивала от глухих ударов и стонов, но видеть расправу было неприятно.

– Я не знаю! – завыл Петр, прикрывая голову.

– Конечно, знаешь, – осклабился Феликс. – Просто понимаешь, что Оскар тебя сотрет в два счета, если откроешь рот! Так ведь?!

В глазах Петра светилась беспомощность.

– Что за девка в Индустриале, к которой мотался Романов?

– Девка как девка, – быстро затараторил предатель, – у Люкки таких сотня… А у этой еще имя такое глупое, мужское. Евгения, что ли…

– Ты помнишь, где она жила в дублере?

Петр мелко закивал.

– Собирайся!

Евгения

Паршивая погода точно отвечала моему настроению. От зачастившего дождя и сырости хотелось удавиться, а от страшной пустоты внутри, откуда как будто выкачали весь воздух, выть. Два дня, прошедшие с заветной ночи, я не понимала, как могла дышать.

– Женька, я читала в журнале, – щебетала в трубку Татьяна, как всегда, бодрая и жизнерадостная, – что это такой вид мужиков. Их называют «пикаперы».

– И что это значит? – Я устало посмотрела в окно автомобиля.

Зонт, конечно, остался дома, а припарковаться близко к подъезду так и не получилось. Я сидела в тепле салона и набиралась твердости открыть дверь.

– Это значит, что они поиграют и бросают, – охотно пояснила подружка, разглядывая со всех сторон болезненную и опасную тему. – Я думаю, что твой Люк как раз из таких.

– Слушай, Тань… – тяжело вздохнула я.

– Чего?

– Выкини свой журнал.

Я отключилась, телефон, уставший от глупых пустых разговоров, довольно пискнул. Неожиданно кто-то постучал в окно рядом с пассажирским сиденьем. Я с удивлением увидела миловидную светловолосую девушку в черном коротком пальто и опустила стекло.

– Вы Евгения? – приятным голосом поинтересовалась она.

– Э-э-э? – Я судорожно пыталась припомнить обстоятельства нашего знакомства, но память даже не подбрасывала смутных образов.

Она все еще улыбалась мне, когда громко щелкнул замок, и настежь отворилась дверь, резко и неожиданно. Какая-то сила заставила меня изогнуться и молниеносно вытащить ключи из зажигания. Я слышала про таких налетчиков – они отбирали машины у девушек, кажется, их жертв называли «парашютистками». «Пикаперы» «парашютистки» – чего только не придумаешь ты, воображение народных масс. Только непонятно, для чего грабителям моя девятилетняя малолитражка?

Я упала спиной на пассажирское сиденье и, прежде чем вмазать грабителю в живот острым каблуком, даже смогла рассмотреть его гнусную физиономию и выбившиеся из хвоста светлые лохмы. От неожиданности он застонал и согнулся пополам, отшатываясь от автомобиля. Я выбралась наружу за считаные секунды и кинулась прочь, размахивая сумочкой. И тут девица, отвлекавшая меня, заголосила страшным голосом:

– Феликс, она убегает!!!

От страха у меня едва не подогнулись колени – машина оказалась ни при чем. Подонки гнались именно за мной! В голове всплыли все страшные истории о восточных гаремах и вырезанных для донорских целей органах, слышанные мной по телевизору. Я прибавила ходу, уже задыхаясь, и налетела на невысокого худого мужичишку с сильно разбитым лицом. Он резко и цепко схватил меня за запястья, со всей силы прижимая к себе. Опухшие губы зазмеились в неприятной тоненькой улыбочке:

– Попалась?

В панике я стала вырываться, потом со всей силы наступила каблуком ему на носок башмака, отчего типчик взвыл и буквально отшвырнул меня на мокрый асфальт. Не удержавшись на ногах, я неловко оступилась и со всего маху ударилась о бордюр.

Потом наступила темнота…

…Стоило открыть глаза, как на меня навалились звуки и запахи. Методичный пустой голос из динамиков и запах дезинфицирующих средств. Комната плыла, подернулись дымкой белые простыни, которыми она разделялась. Голова раскалывалась, желудок странно стремился к горлу. Я попыталась потереть лицо и поняла, что бровь и висок заклеены пластырями. Приподнявшись, я рассмотрела вокруг больничную палату с желтоватыми стенами, тремя соседними кроватями, пустой стойкой капельницы и железными тумбочками на колесиках. На стуле лежало мое пальто и сумка, стояли вымазанные грязью сапоги на высоких шпильках.