|
Оценить:
|
Преисподняя
- Предыдущая
- 28/176
- Следующая
28
— Боже! — прошептал он, широко раскрыв глаза.
— Огонь! — приказал Мак.
Бранч повидал разные сражения, но такого не видел. Это была не битва, а светопреставление.
Капли дождя превратились в куски металла. Тридцатимиллиметровки вспахивали землю, раскидывая опавшие листья, грибы, корни. Словно стены разрушаемого замка, падали деревья. Врага буквально размазали.
Вертолеты висели в километре от Бранча, и первые несколько секунд ему казалось, что мир в полной тишине вывернулся наизнанку. Земля вскипела от пуль. Затем обрушился грохот ракет. Темнота сгорела дотла. Свет такой, что человеку не пережить.
И длилось это вечность.
Когда Бранча нашли, он так и сидел, прислонившись к вертолету и обнимая своего штурмана. Обшивка вертолета покоробилась и почернела — до нее нельзя было дотронуться. За спиной Бранча на обшивке остался его силуэт. Чистый металл, который он защитил своим телом и духом.
Эти события изменили Бранча навсегда.
4
Pеrinde ac cadaver
И потому нам необходимо усердно бдеть, дабы разоблачить его…
опасайтесь его, дабы не прельстил он нас.
Рудольф Уолтер.Антихрист, или Правдивый рассказ…, 1576
Ява
1998
Это был ужин любовников. Малину собрали на верхних склонах вулкана Мерапи, возвышающегося под лунным серпом и покрытого буйной растительностью. И не скажешь, что этот слепой старик собрался умирать, с таким аппетитом он уплетал ягоды. Разумеется, никакого сахара или сливок. Стоило видеть радость де л'Орме. Сантос перекладывал ему из своей тарелки ягоду за ягодой.
Де л'Орме вдруг перестал есть и повернул голову:
— Вот и он.
Сантос ничего не слышал, но вытер пальцы салфеткой.
— Я сейчас. — Молодой человек быстро поднялся и открыл дверь.
За порогом была ночь. Когда отключили электричество, он велел поставить вдоль дорожки горящие жаровни. Никого не видя, Сантос решил, что острый слух де л'Орме на этот раз его подвел. И тут увидел гостя.
Тот стоял в темноте на одном колене и листьями вытирал с черных туфель грязь. У него были большие руки каменщика. Волосы седые.
— Пожалуйста, входите. Позвольте вам помочь, — пригласил Сантос, но руки гостю не протянул.
Старый иезуит замечал такие вещи: слова — словами, а дела — делами. Он прекратил оттирать грязь:
— Ладно, сегодня все равно уже никуда не пойду.
— Оставьте обувь здесь, — потребовал Сантос и тут же попытался изобразить услужливость: — Я разбужу мальчика, пусть почистит.
Иезуит молчал, словно обдумывая это предложение. Молодому человеку стало совсем неловко.
— Он старательный парень.
— Как хотите, — сказал иезуит.
Потянул шнурок, и он со щелчком развязался. Гость развязал другой ботинок и поднялся.
Сантос отступил. Он не ожидал, что гость окажется таким высоким, костлявым и крепким. Угловатый, с боксерской челюстью, иезуит напоминал корабль, предназначенный для долгих и трудных путешествий.
— Томас! — Де л'Орме стоял в слабом свете керосиновой лампы. Его глаза были скрыты за черными очками. — Ты опоздал. Я уж подумал, тебя леопарды съели. Пришлось нам ужинать без тебя.
Томас приблизился к столу со скромным угощением, состоящим из овощей и фруктов, и увидел косточки: жареный голубь, любимое местное блюдо.
— Такси сломалось, — пояснил он, — а пешком получилось дольше, чем я думал.
— Ты, наверное, еле живой. Я ведь хотел послать за тобой Сантоса, но ты сказал, что хорошо знаешь Яву.
Свечи, стоящие на подоконнике позади лысой головы де л'Орме, создавали ему желтый нимб. За окном раздался негромкий быстрый шум, как будто в стекло бросили несколько монеток. Придвинувшись, Томас увидел гигантскую моль и похожих на палочки насекомых, яростно рвущихся к свету.
— Немало прошло времени, — сказал Томас.
— Очень много, — улыбнулся де л'Орме. — Сколько лет? Но теперь мы вместе.
Томас огляделся. Для деревенского pastoran — как здесь называлось жилище священника — гостевая комната была слишком большой, даже учитывая, насколько де л'Орме важная птица. Наверное, убрали одну стену, чтобы у старика было больше места для работы. С удивлением иезуит заметил карты, приборы, книги. Кроме полированного секретера в колониальном стиле, заваленного бумагами, обстановка была совершенно не во вкусе де л'Орме.
Характерное нагромождение храмовых статуй, окаменелостей и предметов, которыми любят украшать свои дома археологи. И все же за вещами стояло нечто, объединяющее случайные фрагменты и находки, некий единый принцип, стремление подчеркнуть гений де л'Орме и особо выделить область его работы. Сам де л'Орме не то чтобы любил держаться в тени, но он не стал бы занимать целую полку своими стихами и двухтомником мемуаров и еще одну — монографиями по народной медицине, палеотелеологии, ботанике, сравнительному религиоведению и так далее. И уж точно не поставил бы, точно святыню, на самом видном месте свою печально известную книгу «Материя сердца», написанную в поддержку «Сердца материи» Тейяра де Шардена.
По требованию Папы Шарден покаялся и тем самым загубил свою репутацию в глазах ученых собратьев. Де л'Орме не покаялся, вынудив Папу отлучить блудного сына, выгнать его за порог. Объяснение подобной выставке работ могло быть только одно: молодой возлюбленный. Де л'Орме, возможно, и не знает, что книги стоят на виду.
— Уж конечно, я бы нашел тебя, еретика среди священников, — поддразнил Томас старого друга. Он махнул рукой в сторону Сантоса. — Да еще во грехе. Или он из наших?
- Предыдущая
- 28/176
- Следующая
