Преисподняя

Оглавление

Еще двадцать футов — и плексиглас сменился прочным металлом. Окно превратилось в темное кривое зеркало. Али взглянула на свои руки и выдохнула. Страх вдруг испарился. Центр притяжения здесь — у нее в руках. Может, ей для того и подарили апельсин? Она посмотрела вдоль ряда. Незнакомец откинулся и положил голову на спинку. Очки поднял на лоб и удовлетворенно улыбался. Почувствовав взгляд Али, повернул голову. И подмигнул.

Лифт вздрогнул и полетел вниз.

Резкое ускорение заставило Али схватиться за подлокотники. Она откинула голову на спинку кресла. Организм протестовал против неожиданной потери веса. Ее моментально затошнило и заболела голова.

Согласно показаниям экрана скорость была постоянной — неизменные тысяча восемьсот пятьдесят фунтов в минуту. Неприятные ощущения постепенно проходили. Али чувствовала, что движется вниз. Она вытянула ноги, отпустила подлокотники и осмотрелась. Головная боль начала проходить. Тошнота стала вполне терпимой. Многие пассажиры дремали или погрузились в полузабытье, вызванное лекарствами. Головы опустились. Тела обвисли на ремнях. Почти все вокруг были бледны, словно в обмороке или состоянии шока. Татуированный солдат, казалось, задумался или молится.

Али сделала в уме подсчет. Она не складывала, а умножала. Тысяча восемьсот пятьдесят фунтов в минуту, глубина три и четыре десятых мили — получается десять или одиннадцать минут пути. Но в путеводителе говорилось о семичасовом «приземлении». Терпеть такое семь часов?

Альтиметр показывал уже тысячи футов, затем скорость уменьшилась. На отметке 14 347 лифт затормозил и остановился. Али ждала, что к пассажирам обратятся по внутренней связи, но никто ничего не говорил. Она окинула взглядом своих полусонных попутчиков и решила, что объяснять нечего — и так все ясно: прибыли.

Окно ожило. За плексигласовой стеной темноту пронзали прожектора. К пущему трепету Али, они освещали дно океана. Все равно что попасть на Луну.

Свет прорезал вечную тьму. Гор не было. Плоское дно, белое, исчерченное странными узорами — работа глубоководных обитателей. Али увидела странное создание, которое двигалось, осторожно перебирая ногами-ходулями. Существо оставляло следы — словно точки на листе бумаги.

Дальше виднелась еще одна вереница огней. Повсюду на подводной равнине тускло сверкали небольшие шарики. Из путеводителя Али знала, что это марганцовые желваки — их тут огромное количество, однако человек пренебрег марганцем, устремившись к еще большим богатствам, сокрытым в глубине.

Вид открывался фантастический. Али стало все труднее осознавать, что она действительно находится в таком несвойственном для человека месте. За окном было пустынно, только проплыла какая-то ужасающего вида рыба с клыками и зеленым светящимся пятном на голове — приманкой для жертв.

Али держала в руках апельсин.

Через час лифт снова двинулся вниз, на этот раз медленнее. Он опускался, а дно океана поднималось — сначала до уровня глаз, потом до потолка и наконец исчезло из виду. Ненадолго показались стены из губчатой породы, затем за стеклом опять стало темно, и Али снова видела лишь свое отражение.

«Ну вот и началось, — подумала Али. — Вот он — край земли…»

Оказаться здесь — все равно что проникнуть вглубь себя.

Происшествие в Пьедрас-Неграс

Мексика

Оспри пересек мост пешком и с рюкзачком на спине — настоящий turisto. Солдаты, поджаренные на солнце, остались за баррикадами, в Техасе. На мексиканской стороне ничто не указывало на наличие государственной границы: ни укреплений, ни солдат, ни даже флага.

Согласно договоренности с местным университетом его ждал грузовик. К большому удивлению Оспри, водитель оказался девушкой — таких красавиц он еще не видел. Персиковая кожа, красная сверкающая губная помада.

— Это вы ловите бабочек? — спросила она. Голос — как чарующая музыка.

— Оспри, — заикаясь, представился он.

— Жарко. Я захватила для вас кока-колы.

Девушка протянула ему бутылку. Сама она тоже пила — ее бутылка запотела, на горлышке краснела помада.

Пока девушка вела машину, они познакомились. Ада училась на экономиста.

— А почему вы выбрали именно марипозу? — поинтересовалась она.

Оспри знал, что марипоза — мексиканское название бабочки-данаиды.

— Это моя жизнь, — ответил он.

— Вся жизнь?

— С самого детства. Бабочки… Меня завораживал их полет и цвета. А названия! Красный адмирал, монарх, геликониды. С тех пор я буквально следую за ними. Куда бы они ни мигрировали — я отправляюсь туда же.

От ее улыбки у Оспри перехватило дыхание.

Они проехали маленький городишко над рекой. Бараки, времянки, палатки.

— Вы едете на юг, — сказала Ада, — а все отправляются на север. Из Никарагуа, Гондураса, Гватемалы. И из Мексики тоже.

— Они попытаются перейти сегодня границу? — спросил Оспри.

Он оглядел белые полотняные штаны, изношенные теннисные туфли, дешевые темные очки. Потомки древних племен — майя, ацтеков, ольмеков. Когда-то давным-давно их предки были воинами, а может, вождями. Теперь это нищие, щепки, которые никак не прибьются к берегу.

— Они же погибнут, если лишатся своих корней. Как они выстоят?

Оспри посмотрел на бурые водовороты отравленных вод Рио-Гранде — у столь желанных для беженцев берегов Америки. Дома, рекламные щиты, столбы, дрожащие в жарком мареве, казалось, сулят надежду — если игнорировать ожерелье из колючей проволоки, поблескивающее невдалеке, и вспышки линз биноклей и камер слежения, наблюдающих за проходом. Грузовик ехал вдоль реки.