Аня из Зеленых Мезонинов

• Предыдущая
• 9/101
• Следующая

На дворе было совсем темно, когда они подъехали к дому, и листья тополей шелестели вокруг, словно шелк.

— Послушайте, деревья разговаривают во сне, — прошептала девочка, когда он снял ее с кабриолета и поставил на землю. — Какие у них, должно быть, чудесные сны!

Затем, крепко держа саквояж, заключавший в себе "все ее земное имущество", она последовала за Мэтью в дом.

Глава 3
Марилла Касберт удивляется

Когда Мэтью открыл дверь, Марилла быстро поднялась ему навстречу. Но как только ее взгляд упал на маленькую странную фигурку в тесном некрасивом платье, с длинными ярко-рыжими косами и радостно сияющими глазами, она остановилась в изумлении.

— Мэтью, кто это? — воскликнула она. — Где же мальчик?

— Там не было мальчика, — отвечал Мэтью с несчастным видом. — Там была только она.

Он кивнул на девочку, только теперь вспомнив, что даже не спросил, как ее зовут.

— Как не было мальчика? Но там должен был быть мальчик, — настаивала Марилла. — Ведь мы просили миссис Спенсер привезти мальчика.

— Она этого не сделала. Она привезла вот… ее. Я спрашивал начальника станции. И мне пришлось взять ее домой. Нельзя же было оставить ребенка одного на ночь на станции, хоть и произошла ошибка.

— Хорошенькое дело! — воскликнула Марилла.

На протяжении этого диалога девочка не проронила ни слова, только взгляд ее перебегал с одного собеседника на другого. Все оживление погасло в ее лице. Внезапно она, казалось, поняла весь смысл сказанного. Уронив свой драгоценный саквояж, она подскочила ближе и заломила руки.

— Вы не хотите взять меня! — закричала она. — Я вам не нужна, потому что я не мальчик! Я должна была этого ожидать. Никто никогда не хотел взять меня. Я должна была знать, что это слишком прекрасно, чтобы так могло продолжаться. Я должна была знать, что на самом деле никому не нужна. О, что мне делать? Я зальюсь слезами!

Этим она и занялась. Упав на стул, стоявший возле стола, она уронила руки на стол, уткнулась в них лицом и отчаянно зарыдала. Марилла и Мэтью растерянно переглянулись поверх кухонной плиты. Оба не знали, что сказать или сделать. Наконец, Марилла неуклюже попыталась поправить дело:

— Ну-ну, не о чем тут так плакать.

— Не о чем? — Девочка быстро подняла голову, и показалось залитое слезами лицо и дрожащие губы. — Вы тоже плакали бы, если бы вы были сирота и приехали в то место, которое, как вы думали, станет вашим домом, и вдруг узнали бы, что вас не хотят оставить, потому что вы не мальчик. О, это самая трагичная минута в моей жизни!

Что-то вроде невольной улыбки, словно заржавевшей от того, что к ней так долго не прибегали, смягчило суровое выражение лица Мариллы.

— Ну, не плачь больше. Мы же не собираемся немедленно выгнать тебя из дома. Ты останешься здесь, пока мы не выясним, в чем дело. Как тебя зовут?

Девочка на мгновение заколебалась.

— Пожалуйста, называйте меня Корделией, — сказала она горячо.

— Называть тебя Корделией! Это что, твое имя?

— Не-ет, не совсем, но я хотела бы называться Корделией. Это такое изысканное имя.

— Не понимаю совершенно, о чем ты говоришь. Если Корделия не твое имя, то как тебя зовут?

— Анна Ширли, — неохотно пробормотала обладательница этого имени. — Но, пожалуйста, называйте меня Корделией. Ведь вам все равно, как называть меня, если я останусь у вас ненадолго, ведь правда? Анна — такое неромантичное имя.

— Романтичное — неромантичное, чепуха! — сказала Марилла без всякого сочувствия. — Анна — хорошее, простое, разумное имя. И тебе нечего его стыдиться.

— Да нет, я не стыжусь, — объяснила Аня, — просто Корделия мне нравится больше. Я всегда воображаю, что мое имя Корделия, по крайней мере в последние годы. Когда я была моложе, я воображала, что меня зовут Джеральдина, но теперь мне больше нравится Корделия. Но если вы будете все же называть меня Анной, то, пожалуйста, говорите Аня, а не Анюта.

— Какая разница? — спросила Марилла с той же, словно заржавевшей, улыбкой, берясь за чайник.

— О, большая. Аня выглядит гораздо красивее. Когда вы слышите, как имя произносят, разве вы не видите его в уме словно напечатанным? Я вижу. И Анюта выглядит ужасно, а Аня гораздо более изысканно. Если вы только будете называть меня Аня, а не Анюта, я постараюсь примириться с тем, что вы не зовете меня Корделией.

— Очень хорошо. Тогда, Аня, а не Анюта, не можешь ли ты объяснить нам, что за ошибка произошла? Мы просили передать миссис Спенсер, чтобы она привезла нам мальчика. Разве в приюте нет мальчиков?

— О, их там даже слишком много. Но миссис Спенсер ясно сказала, что вы хотите девочку лет одиннадцати. И заведующая сказала, что, она думает, я вам подойду. Вы представить не можете, в каком восторге я была. Я не могла спать от радости всю прошлую ночь. Ах, — добавила она с упреком, обернувшись к Мэтью, — почему вы не сказали мне на станции, что я вам не нужна, и не оставили меня там? Если бы я не видела Белого Пути Очарования и Озера Сверкающих Вод, мне не было бы теперь так тяжело на душе.

— Да о чем она говорит? — спросила Марилла, удивленно взглянув на Мэтью.

— Она… она вспоминает, о чем мы говорили по дороге, — сказал Мэтью поспешно. — Я пойду распрягу кобылу, Марилла. Приготовь чай к моему возвращению.

— Миссис Спенсер везла еще какого-нибудь ребенка кроме тебя? — продолжила расспросы Марилла, когда Мэтью вышел.

— Она взяла Лили Джоунс для себя. Лили всего пять лет, и она очень красивая. У нее каштановые волосы. Если бы я была очень красивая и с каштановыми волосами, вы бы все равно меня не взяли?

• Предыдущая
• 9/101
• Следующая