Младший брат

Оглавление

Она презрительно покачала головой и посмотрела на меня, как на жалкого неудачника. Всесильный триумвират опять посовещался, после чего со своего места встал мужчина и подошел ко мне. Он был постарше, лет тридцати; широк в плечах — наверное, качался — и, судя по азиатской внешности, китайского или корейского происхождения — даже Ван иногда затрудняется найти различие — но что-то, чему я сам не смог бы дать определение, выдавало в нем коренного американца.

Мужчина многозначительно отвернул полу спортивной куртки, демонстрируя развешанный под ней целый арсенал из пистолета, тазера, газового баллончика, заряженного то ли мейсом, то ли перечной смесью, и еще многого, чего я не успел разглядеть прежде, чем край куртки опять опустился.

— Без шуток, — сказал мужчина.

— Без шуток, — согласился я.

Он коснулся чего-то у себя на поясе, и кандалы за моей спиной неожиданно разомкнулись, так что руки бессильно упали. Прямо какая-то бэтманская портупея — даже наручники отпираются с пульта дистанционного управления! Наверное, в этом есть смысл: а то наклонишься с обычным ключом над пленником, а он возьмет да выхватит твой пистолет зубами, да нажмет языком на спусковой крючок! В таком ремесле лучше перебдеть, чем недобдеть!

Руки у меня оставались связанными за спиной упаковочной бечевкой, но поскольку я уже не висел, как мешок, на наручниках, обнаружилось, что ноги мои от долгого пребывания в неизменном положении стали как глиняные. Короче, я повалился лицом в пол и только слабо подергивал нижними конечностями, в которые будто впились тысячи иголок, безуспешно пытаясь подтянуть их под себя и принять вертикальное положение.

Мужчина одним рывком поставил меня на ноги, и я потешно заковылял в самый конец грузовика, к тесной кабинке установленного там переносного туалета. По пути я отыскивал глазами Даррела, но не нашел. Он мог быть любым из пяти или шести бесчувственно обмякших людей. Либо никем из них.

— Заходи! — скомандовал мужчина. Я дернул руками за спиной.

— Развяжите меня, пожалуйста! — Собственные пальцы казались мне толстыми, негнущимися сосисками после многочасовой кабалы пластиковых наручников.

Мужчина не пошевелился.

— Послушайте, — начал я, стараясь не выдать голосом своей злости или сарказма (что было нелегко). — Послушайте. Либо вы освободите мои руки, либо вам придется направлять за меня струю. Посещение туалета заведомо предполагает, что без чьих-то рук не обойтись!

Кто-то в грузовике хохотнул. По тому, как у мужчины на щеках заиграли желваки, я понял, что не нравлюсь ему. Эти люди были просто отморозками!

Он снова потянулся к ремню, вынул до предела навороченные универсальные пассатижи и раскрыл лезвие ножика довольно стремного вида, коим и перерезал бечевку, стягивавшую мне запястья. Мои руки опять стали моими.

— Спасибо, — произнес я вполне искренне.

Мужчина впихнул меня в кабинку. Кисти моих рук безжизненно повисли. Я с трудом пошевелил пальцами и с шипением втянул сквозь зубы воздух, ощутив в ладонях легкий зуд, быстро переросший в болезненное жжение. Опустив сиденье, я снял штаны и уселся, не доверяя своим ногам.

Вместе с мочой на волю хлынули слезы. Я плакал, скуля неслышно, шепотом, раскачиваясь на унитазе взад-вперед, размазывая сопли по лицу рукой, прижатой ко рту, чтоб не зарыдать в голос и не доставить удовольствия этим гадам.

К тому времени как я опорожнился и выплакался, мужик уже барабанил в дверь. Минута ушла на то, чтобы кое-как промокнуть лицо обрывками туалетной бумаги и спустить их в унитаз. Я покрутил головой в поисках умывальника, но нашел только пластиковую бутылку с сильнодействующим средством для санитарной обработки рук. На этикетке имелся длинный, напечатанный мелкими буквами список болезнетворных организмов, против которых оно предназначалось. Я выдавил немного густой, пахучей жидкости себе на ладонь и натер ею обе руки, после чего вышел из туалета.

— Чем ты там занимался? — спросил меня мой конвоир.

— Отправлял естественные надобности, — ответил я. Он бесцеремонно развернул меня к себе спиной, схватил за руки и снова нацепил на них пластиковые наручники. Распухшие, покрасневшие запястья отозвались резкой болью, но я стерпел и не подал виду, чтобы не радовался, гад.

Охранник приковал меня на старом месте и взялся за следующего узника, которым оказался Джолу. Только теперь я разглядел, что лицо у него распухло и перекосилось от жуткого кровоподтека на щеке.

— Что с тобой? — Едва я произнес эти слова, мой новый знакомый с бэтманской портупеей ухватил меня палицами за лоб и сильно треснул затылком по металлической стенке грузовика, так что она зазвенела, как часы, пробившие час.

— Не разговаривать! — донеслось до меня сквозь туман помутившегося сознания.

Нет, эти люди определенно мне не нравились. И я тут же решил, что когда-нибудь они заплатят за все издевательства.

Один за другим охранник отводил пленников в туалет и возвращал обратно, а когда закончил, вернулся к своим друзьям и стаканчику с кофе, который они наливали из большого картонного контейнера «Старбакс» за разговором о чем-то очень забавном, потому что то и дело смеялись.

Через какое-то время дверь в конце грузовика отворилась, и снаружи повеяло свежим воздухом, ароматизированным примесью озона, без привычной горечи городского смога. Прежде чем дверь опять захлопнулась, я успел заметить в щель, что уже стемнело и идет дождик — обычный для Сан-Франциско мелкий дождик, похожий на мокрую пыль.

Вошедший в грузовик мужчина был в военной форме. В американской военной форме. Он по-уставному отдал честь тем, что не носили знаков различия, а те отсалютовали ему в ответ. И тогда я понял, что мои похитители никакие не террористы. Меня взяли в плен Соединенные Штаты Америки.