Клад Стервятника

Оглавление

К тому же, чтобы адекватно закусывать коньяк, желателен как минимум лимон. А джин отлично пьется и так, глядя в окно, за которым тебе сегодня не нужно тащить аппаратуру в «Лейку», расставляться там в 'узком закутке импровизированной сцены и орать под «Ямаху» надоевших хуже горькой редьки Михаила Круга или тезку, Гошу Саруханова. Между прочим, самый исполняемый «канпазитор» на всем постсоветском пространстве уже долгие годы.

Сегодня обойдемся без пластмассовой музыки, ребята, потому что я взял у Любомира двухнедельный отпуск за свой счет. А больше мне отпуска может и не понадобиться.

Я глотнул джина, чтобы запить горькую мыслишку о тщете всего сущего. Можжевеловый напиток шотландских богов приятно согрел нутро, пробежал по жилкам, заструился на сердце. И тогда я достал ПДА для оперативности и набрал короткий текст покаянного послания. Потом отправил его, снова приложился к фляжке и стал терпеливо ждать.

Спустя пять глотков терпеливого ожидания ПДА ожил. Замурчал и выдавил на экранчике текст ответной инфы. Она была короткой, эта записочка Гордея, и исполнена почти библейского содержания;

...

ПОШЕЛ САМ ЗНАЕШЬ КУДА.

С БОГОМ, ДРУЖИЩЕ!

Ну, адрес пункта назначения я сообразил сразу. Но не уверен, что боженька при всей своей толерантности и терпимости к ученым мужам — что меня всегда в нем удивляло! — пожелал бы лично сопроводить меня в это малопривлекательное местечко.

Вот богохульник этот очкарик! Лизать ему на том свете раскаленные аноды с катодами! Будет ему, промокашке, адский электролиз!

— Как же я устал. Кто бы только знал, как я забодался с этой Зоной и всеми ее гадами и аспидами, пропади они пропадом, — прошептал я и потянулся за бутылкой.

Теперь горячительное совсем не вызывало у меня отторжения. Лишь острое чувство тепла и одиночества, помноженное на можжевеловую грусть, от чего понемногу теплело на сердце и незаметно уходили ненужные воспоминания о «каруселях», мертвяках, картах и трупах. Тягостные мысли таяли, все минувшее казалось дурацкой суетой.

Пусть меня ждет Стерх, пусть хоть все темные сталкеры явятся ко мне требовать должок. Но сегодня эта ночь моя. И я ее никому не отдам.

Да-да, все верно, лениво думал я, вяло потягивая джин. Ты всю жизнь развлекаешь других, и никому в голову не приходит позаботиться о тебе самом. Поистине, тяжела и неказиста жизнь российского артиста.

И я все время забываю, с кем имею дело тут, в Зоне. А разве можно когда-нибудь в полной мере привыкнуть к обществу, например, темного сталкера?

Странно, но мне уже вовсе не хотелось спать.

Тьма в избушке заметно сгустилась. Я крепко зажмурился, потер веки, бешено вращая глазными яблоками, но они упорно не хотели привыкать к темноте, зрение не желало восстанавливаться. И это при том, что мне отчетливо виделись сейчас мерцающие звезды над головой. Бред какой-то.

Чтобы успокоиться, я вдругорядь глотнул из фляжки. И тут же услышал, как дверь моего дома тихо отворяется. Затем почувствовал легкое движение. Словно тень неслышно прошла рядом, неразличимая во тьме, но явственно живая.

Мне показалось, что я слышу мерные приливы дыхания, и даже почувствовал, как в моей комнатушке изменился объем пустоты. Но странное дело, у меня вовсе не было ощущения, что благодаря невидимому гостю пространство уменьшилось!

Я замер, пораженный внезапной догадкой. Для всякого нормального человека, пусть даже и в Зоне, если только ты не бесчувственный сухарь и не последняя скотина, есть только одно существо, в присутствии которого вокруг тебя расширяется пространство.

Существо противоположного пола.

Женщина.

К тому же, судя по тону дыхания, совсем молодая.

Она приблизилась, опустилась на колени, легко скользнула ко мне в постель. Затем тихо опустилась рядом и несколько мгновений спустя, через десяток таинственных и холодных секунд, змеей прильнула ко мне. Легкая ладонь осторожно коснулась моей щеки. Провела по скуле, обозначила абрис. Потом женщина вздохнула и вытянулась вдоль моего тела.

— Это ты, дорогая?

Конечно, я подумал, что это Леська решила устроить мне ночной сюрприз. Не иначе прознала, что я вернулся из Зоны, и вот теперь решила поиграться в свои любимые ролевые эротические игры. На нее иногда такое находит, что хоть всех святых выноси из моей безбожной берлоги банкетного лабуха.

Надеюсь только, сегодня я уже не добрый сантехник Клаус в синем клетчатом комбинезоне со смесителем, ихлибе дих?

— Ну, Леська, ну, игрунья, — усмехнулся я. — Ладно, чего там. Твой раб Гошка смиренно ожидает тебя на ложе любви и страсти, моя дражайшая госпожа.

Чем большую и несусветную глупость ты талдычишь в таких случаях, тем ролевее игра.

Сейчас она вполне могла и не таиться: в комнате с задернутыми шторами стояла такая тьма, что видны были лишь контуры наших тел, больше похожих на тени. Невозможно было различить не только черты лица моей ночной гостьи, но даже пальчики на длинной и узкой кисти. Но только у моей Леськи такие теплые руки и столь же холодные пятки!

Я еле удержался, чтобы не прыснуть от этого тонкого жизненного наблюдения. Девушка почувствовала, провела ладошкой по моим губам, шутливо шлепнула кончиками пальцев.

Я ухватил ее за руку и… похолодел.

На безымянном пальчике моей подруги не было колечка. Да-да, того самого — золотой ободок с рубиновой капелькой крови, шариком «маминых бус» необычайно насыщенного рубинового цвета.

Леська никогда не расставалась с этим колечком. Во всяком случае, при мне — ни днем, ни ночью. И иногда легонько царапала им в самых чувствительных местах. А на мое возмущенное шипение лишь беззвучно смеялась, вздрагивая большой мягкой грудью, предварительно уперевшись ею мне в спину. Ну, какой мужик на моем месте долго бы стал злиться из-за малюсенькой царапинки на… на…