Ликвидаторы времени

Оглавление

Луч солнца блеснул на стеклах пенсне, заставив меня невольно сжаться в ожидании выстрела снайпера.

— Ну, и что же мне прикажите с Вами делать, уважаемый «гость из будущего»? — и знаменитое пенсне ещё раз сверкнуло на солнце.

— Ага — ухмыльнулся хозяин кабинета — Лисов тоже на этот прикол попался. Аж под стол упал. А у Вас я смотрю, нервы покрепче. Это хорошо. Ну, так что же мне с Вами делать, поэт Вы наш, так сказать, песенник?

Я неуверенно пожал плечами. Мол, а я что, я ничего. Так вышло.

— И что Вы молчите?

— Да, что тут скажешь, товарищ Генеральный комиссар, оно как-то само получилось. Но я готов искупить свою вину английской кровью. Отправьте меня на фронт.

— Ага — заворчал Берия — Отправь Вас на фронт, а нам потом не с кем капитуляцию Англии подписывать будет. В Германии, вон, пришлось какого-то полковника в генеральский мундир наряжать. У них, видите ли, генералы кончились. Перестреляли их всех на хрен. Нет, фронта Вам не видать, товарищ старший лейтенант, как Жанне Фриске умения нормально петь. Хотя, — он причмокнул — Какая женщина! О-ох! Огонь! И чего она, дура, петь лезет? Пока рот не открыла, все нормально, а потом… Вот и вы тоже, нет, чтобы как все нормальные попаданцы Высоцкого петь. Поете черт-те что, и ладно бы один раз. А теперь ваши, с позволения сказать, творческие порывы, дали такие всходы, что уже даже Марк Бернес в «Двух бойцах» вместо «шаланд» Вашу «Подмогу» исполнил. Ну, куда это годится? Берите пример с Лисова. Песни правильные поет, и уже генерал. А Вы поете, черт знает что, поэтому в старлеях и ходите. А если еще что-нибудь сморозите, я вас до ефрейтора разжалую.

— Так нет такого звания, товарищ народный комиссар.

— Специально для Вас и введем. Чтобы стыдно было с одной «соплей» ходить.

Да, такой подлянки я от Берии не ожидал.

— Я все осознал, товарищ Берия.

— Ну, вот и славно. Теперь никакой антисоветчины. Пойте что ли Пугачеву хотя бы, если уж «душа песен просит». Или лучше этого, как его? Ну, лысый есть там у вас, еврей этот?

— Розенбаум!

— Да нет. Другой. Бизон, Клаксон … э-э-э… — он пытался поймать мысль, но та упорно ускользала.

— Кобзон!

— Точно, Кобзон! — обрадовался нарком — Вот его и пойте. Он хоть и еврей, но идеологически безвредный. Вот его и пойте.

Представить себя исполняющим песни из репертуара Кобзона ночью под гитару в компании друзей я не смог, и настроение испортилось ещё больше:

— А может все-таки лучше Розенбаума. Он тоже еврей. И тоже правильный.

Ага — усмехнулся ЛПБ — Особенно когда «Мурку» поет. Или вот эту — про Питерское ЧК и одесских урок… Нет уж, товарищ старший лейтенант. Партия сказала «Кобзон». Значит, Кобзон. И ничего кроме Кобзона. Понятно.

— Так точно, товарищ народный комиссар!

А внутренний голос отозвался эхом: «Мать… мать… мать…»

— … Антон, подъём! — вырвал меня из объятий сна (и из страшного кабинета!) голос командира. — Через полчаса выдвигаемся. Как сам?

Я помотал головой, прогоняя остатки сна:

— Берия приснился.

Фермер хмыкнул.

— Ругал за несвоевременные песни.

— Не расстрелял? Ну и ладно…

Глава 11

Взгляд со стороны. Бродяга.

Не скажу, чтобы длительное сидение на одном месте было бы для меня непривычным. Приходилось уже сиживать и не раз. Тут хотя бы тепло было, да и дождь не донимал. Так, покапало пару раз, и все.

Но вот Дока вынужденное безделье напрягало. Он у нас по натуре непоседа, человек деятельный, вот и вертелся постоянно, словно на ежика присел. Глядя на него, начали нервничать и бойцы.

Пришлось в экстренном порядке реализовывать старый принцип: «Чем бы солдат ни тешился — лишь бы не вешался». Начал я с того, что прочитал им краткий курс по «мелким пакостям». Как вводную часть к следующему — «Большим неприятностям»

После того, как в течение трех часов вся троица самозабвенно носилась по кустарнику, снося руками, ногами и подручными предметами окружающую флору, сил у них явно поубавилось.

— Фу-у-у… — Доктор отвалился на пригорок. — Вопрос к тебе есть.

— Спрашивай.

— Если то, что мы сейчас делаем — только вводная часть к «мелким» пакостям…

— Ну, да…

— Тогда какие же будут «пакости» крупные?

— Как тебе сказать, Чебурашка… Я думаю, со временем и до настоящих безобразий доберемся. Заодно и в весе убавите…

— Гуманист ты, Саня, чесслово!

— Это я-то? А Г-образная трубка — чье изобретение? Не напомнишь?

Док крякнул и смутился. Бойцы с интересом уставились на него.

— Вот, — злорадно ухмыльнувшись в усы, сказал я ему. — Заодно и товарищей просветишь…

— Может быть — после перекуса? А то, знаешь ли, такой аппетит разыгрался…

Подкрепились мы обстоятельно, благо трофейных консервов хватало да и домашние припасы ещё оставались. Над душой никто не стоял, спешить было некуда.

После отдыха, отправив одного бойца «пробежаться» по окрестностям, я продолжил нещадно гонять оставшихся. Сие увлекательное занятие было внезапно прервано патрульным:

— Товарищ капитан госбезопасности! Там в лесу — люди!

— В ружье!

И мы тут же заныкались в кустах.

— Сколько их было? — вглядываясь в лес, спросил я у бойца.

— Я пятерых заметил. Все в гражданской одежде, но в руках — оружие, винтовки. Идут смело, похоже, местность знакомая для них. Может, и еще кто и был, но я не заметил.

— Так… И кто же к нам пожаловал? — начал я размышлять вслух. — Вот что, вы тут с товарищем военврачом покараульте пока, а я фланг им обрежу и сбоку зайду. Это, если они сюда топают. А если мимо пройдут, так я за ними прогуляюсь. Посмотрю, кого к нам черти принесли…