Выбери любимый жанр

Оценить:

Живая земля

Оглавление

– Дурак, – сказал старый Гарри. – Ты хоть раз ходил в кабак с русским писателем?

– Нет.

– Тогда пойдем. Увидишь, что это такое.

Писатель не притронулся к меню, резко потребовал яичницу на сале, а в ответ на вопрос халдея – «что будете пить?» – изобразил обиду.

– Земляк, – проникновенно произнес он. – Я пролетел четыре тыщи верст и прибыл в город моей молодости. Потом пришел к тебе и попросил яичницу на сале. Как ты думаешь, что я буду пить?

– Водку, – без раздумий ответил халдей.

– Действуй!

Денис огляделся; в углу заметил кого-то, смутно знакомого; впрочем, знакомый равнодушно скользнул по нему взглядом и сразу отвернулся, тем более что его компания состояла из двух раскрашенных, с голыми плечами баб из серии «угостите даму закурить». Бабы маскировали вторые подбородки горностаевыми манто и выглядели архетипически, наподобие карикатур из молодежного еженедельника «Строитель новой жизни». «Не дай бог, и Таня придет в манто, – панически подумал Денис. – С нее станется. Она все лето психовала, что денег нет. И по дому расхаживала только в любимой майке с надписью: ‘‘Конченая сука’’». Иногда это очень возбуждало Дениса, в другие моменты бесило. Так они и прожили почти полгода: непрерывная война с ежедневными перемириями под одеялом.

Тем временем Годунов закурил сразу две сигареты, издал стон наслаждения и спросил:

– Это заведение для разложенцев?

– Да.

– Хорошее место. Жаль, цветов нет. Среди цветов разлагаться приятнее. А разложенцы – это те, кто делает деньги, а не вещи?

– Точно.

– А если человек делает вещи и на этом разбогател? Он не разложенец?

– Нет, – ответил Денис. – Он правильный предприниматель.

– И он не ходит в «Евроблины»?

– Ходит. Только у таких людей нет времени ходить в «Евроблины». Правильные предприниматели деньги экономят и все вкладывают в дело, а не пропивают по злачным местам. «Евроблины» и прочие заведения, где принимают только твердые червонцы, созданы по инициативе государства. Для добывания из карманов граждан свободно конвертируемых ценностей. Лития, драгоценных металлов и валюты.

– Звучит как учебник.

– А я вам как раз учебник и цитирую. Правильный предприниматель экономит и бережет. А разложенец – тратит.

– Хо! – сказал Годунов. – Нас учили по-другому.

– Процветать, – подсказал Денис.

– Да. Развиваться. Нас учили не ограничивать себя в развитии. А вас учат экономить и беречь.

– Вас учили потреблять.

– Не все подряд, – сказал Годунов. – Только то, что развивает. Ладно, это чепуха все. Давай выпьем, Денис. За твою маму.

Они не успели выпить за маму: раскрашенные блядчонки и их смутно знакомый Денису кавалер одновременно повернули головы, как и все прочие посетители. Годунов замер, едва не уронив графин с огненной водой. Официанты выпрямили спины. Меж столиков шла Таня. Только один человек не пожирал ее глазами: ее парень, без пяти минут жених, молотобоец и студент Денис Герц.

Годунов вскочил и отодвинул стул.

– Привет, – музыкально сказала ему Таня. – Вы не похожи на свои фотографии.

– Зачем фотографии, – страстно вскричал Годунов, – если перед вами оригинал!

– Привет, Денис, – сказала Таня.

Молотобоец кивнул.

– Подождите, – сказал Годунов. – Не смотрите на него! Смотрите на меня. Так мы создадим иллюзию того, что вы пришли ко мне, а не к нему.

Таня улыбнулась:

– Но я действительно пришла к вам.

– Хо! Как это прекрасно! Последний раз такая женщина приходила ко мне тридцать четыре года назад. Конечно, потом тоже приходили, но совсем не такие…

– А какие?

– Тетки, – сурово произнес Годунов. – В возрасте. Пятнадцать минут секса и два часа разговоров о взрослых детях. Знаете, что такое старческая любовь? – Годунов трагически поморщился. – Ой, не спеши, у меня давление поднимется… Ой, погоди, у меня в спину вступило…

Таня расхохоталась, и Годунов быстро ей налил.

– Перестаньте, – попросила она. – Это ужасно! Я не хочу стареть.

– Я тоже не хотел, – ответил Годунов. – И до сих пор не хочу.

– Лучше расскажите, как там у вас. Под Куполом.

Денис вздохнул.

Выпили. Таня чокнулась с Денисом вполне непринужденно, но в глаза не посмотрела. «Ну и пусть, – подумал он. – Разумеется, она только за этим и пришла. Писатель Годунов ее не интересует. Ее интересует Годунов, приехавший из-под Купола».

Тем временем писатель Годунов в несколько мгновений ликвидировал яичницу из пяти яиц, накидал в пустую сковороду мятых салфеток и потребовал фирменных блинов с семгой.

– Под Куполом скучно, – сказал он. – Там совершенно нечего делать. Там ничего не происходит. Однообразие. Там сейчас даже песни пишут без припева.

– Вы всегда курите сразу по две сигареты? – спросила Таня.

– Нет. Просто у вас с этим строго. А без обычной дозы табака я становлюсь вял.

– А под Куполом? Там можно курить?

– Нельзя. Но можно купить разрешение.

– Вот видите. А тут не продают разрешений. И много чего не продают.

– По-вашему, это главное?

Таня спокойно пожала плечами.

– Конечно нет. Но я – женщина. Молодая. Мне пора думать о детях. Я не очень вижу своих детей в этой обстановке. Я не хочу, чтобы мой сын или моя дочь росли здесь. На рыбьем жире и вареной морковке.

– Вы хотите, чтобы они росли под Куполом?

– Ну… Начнем с того, что я хочу рожать в нормальных условиях. Я хочу, чтобы меня наблюдал нормальный доктор, а роды принимал нормальный акушер…

Годунов понимающе кивнул.

– Милая Таня, – сказал он. – Знаете, почему Пирогов был великим хирургом? Потому что много резал. И он резал солдат. Он отпиливал им руки, ноги, делая до двадцати операций в сутки. Можно предположить, что под его ножом умерли многие – но в конце концов опыт был накоплен, и сейчас Пирогов считается величайшим хирургом всех времен. Так вот, Таня: хороший доктор – это тот, у кого богатая практика. Если в больнице грязно, это не значит, что вас будут плохо лечить.