Сорок дней спустя

Оглавление

Семенов повернул ключ в замке зажигания и обомлел — автомобиль не заводился. Магнитола и приборная панель тоже не включались.

Как и большинство водителей, он не покинул машину до самого конца. Когда на них обрушился поток слепящего света, дикая боль в глазах мгновенно сменилась абсолютной тьмой. Пламя вспышки ослепило человека, заставило краску его автомобиля пойти пузырями, а шины загореться с чадным дымом. Идущая следом ударная волна обрушилась сбоку, смяла «Тойоту» вместе с сотней других машин, застрявших на перекрестке; сверху на них обрушился град битого стекла и кровли, сметенной с соседних домов.

В последнюю секунду, задыхаясь от раскаленного воздуха и испарений горящей обивки, ошалев от страха, Семенов услышал приближающийся скрежет. Он так и не узнал, что это высекали искры из дорожного полотна голые обода потерявшего управление вспыхнувшего как спичка бензовоза. МАЗу восемьдесят седьмого года выпуска электромагнитный импульс был нипочем.

Этот огненный шар был тусклой искоркой по сравнению с тем, что опадал в пяти километрах над центром города. Но он был ближе и сорвал мясо с костей человека, как луковую кожуру. Через секунду в остове машине лежал обугленный скелет, так и не отпустивший того, что осталось от руля.

Глава 2. TEOTWAWKI

Радио замолчало, будто захлебнувшись. В ту же секунду скрытый легкими облачками горизонт окрасился оранжевым. И почти одновременно на севере, со стороны областного центра, где небо было ясным и чистым, зачастили огненные сполохи. Владимир насчитал четыре, до того как мозг сумел обработать эту мысль.

Почему он не удивился? Потом он много думал об этом. Такая реакция была бы странной для обычного человека, но когда годами готовишь себя к тому, что привычный мир исчезнет, ты сживаешься с этой мыслью.

— Атом! — выкрикнул он условное слово. — Атом, мля!!

Все поверили ему, даже те, кто в этот момент не смотрели в окно. Без недоверчивых смешков и толкотни все легли на пол, подальше от шкафов и окон. Все, кроме Дэна, который находился ближе всего к дверям. Он кинулся в соседние комнаты, к женщинам и детям; благо, все были на этаже.

От ближайшего города с категорией по ГО до них было почти тридцать километров. А значит, у них было время, чтобы спуститься в просторный полуподвал, где раньше располагались мастерская и столовая. Скорее всего, это было излишним. Расстояние и неровности рельефа если не поглотят, то здорово пригасят силу удара — Гнездо располагалось в небольшой долине, с двух сторон окруженной похожими на курганы холмами.

Кто-то вскрикнул от неожиданности, но паники не было. Каждый знал, что делать. Они изучали теорию, хоть и никогда не ставили этот сценарий первым пунктом.

Налетевший через полторы минуты с лишним фронт избыточного давления не был сильным. Окна выдержали — кроме одного на первом этаже, которое в момент удара было распахнуто, да вдобавок было с трещиной.

Вроде бы можно было выходить, но они решили перестраховаться. Могли быть и другие взрывы — в том числе ближе. Вряд ли РВСН поставили бы их в известность, что в десяти километрах от них в тайге находится «Тополь-М» на боевом дежурстве.

Окна цокольного этажа были закрыты глухими ставнями. Можно было укрепить их мешками с песком или грунтом, но Богданову ядерная война казалась детской страшилкой, и силы на это тратить было жалко.

Здесь же внизу находился и запасной бензиновый генератор, но его пока не включали. Хватало фонарей. Последним к ним забежал запыхавшийся Петрович. Сторож наступления Армагеддона не заметил, находясь в туалете, и очень удивлялся, куда все пропали, чем добавил ситуации комизма.

Так они переждали восемь часов, подбодряя себя сухпаем и красным вином из НЗ. Этого времени, рассудил Богданов, достаточно, чтоб и их, и наши ракетчики сделали свое черное дело. Больше взрывов не было.

Трижды Владимир выходил и замерял показания радиометра. В первый раз, через полчаса, фон был 15 микрорентген в час, и поскольку до этого замеров не делали, нельзя было сказать, вырос фон или нет. Да и старенький гражданский прибор «Белла» был не очень точен.

Перед вторым выходом Владимир услышал, как по металлочерепице, которую они всем миром настелили два года назад, звонко барабанит дождь. Отравленный? Или обычный? Он надел дождевик, сапоги и вышел на улицу. Счетчик показал 48 микрорентген в час снаружи, а на первом этаже — уже 32. Но даже это было меньше предельно допустимой нормы для жилых помещений.

Спустя четыре часа он повторил процедуру. 65 и 35 соответственно.

Ерунда. За один полет на самолете получаешь 200–300 мкР/ч, потому что на такой высоте атмосфера хуже экранирует от космической радиации. Чего уж говорить про рентгеноскопию.

Хотя радиоактивные осадки еще могли выпасть в течение суток-других, уже ясно было, что они находятся в зоне слабого радиоактивного заражения, и им можно пренебречь, если не собираешься жить вечно. Так что пора было приниматься за работу.

*****

Черные тучи закрыли отблески зарева, поднимавшегося там, где когда-то находился областной центр. Вся мужская половина собралась в воспитательской. Теперь атмосфера в сообществе стала иной. Не подавленной, нет. Рабочей. Боевой. Меньше стало шуточек, подначиваний, обычных между друзьями. Исчезли пустые, ни к чему не обязывающие слова — говорили только по делу.

Принесли из медпункта трехлитровую бутыль чистого спирта. Пожалуй, они берегли ее не для повязок и компрессов, а для этого случая. Все налили себе по стопарику. Выпили, каждый думая о своем.