Интервенция

Оглавление

– Но мы не грабим… – забормотал интеллигент.

– Ну, спасаем произведения искусства от уничтожения. Слова не важны. Важно одно – я хочу, чтобы деньги, вложенные в вас, обернулись выгодой. А не то – можно и на вас найти управу. Думаю, если поспрашивать ваших коллег, они много вспомнят такого, что вы навсегда останетесь в этой дыре – и не видать вам никакой Америки.

Угроза, видать, была страшной. Во всяком случае, послышалось торопливое бормотание:

– Не беспокойтесь, я завтра же пойду к генералу. Мы обо всем договоримся…

Вот она, миротворческая миссия в полный рост, ухмыльнулся Джекоб, двинувшись дальше. И ведь это только мелкие хищники. Смелые шакалы, прибывшие в обозе армии. А потом пойдут покрупнее. Начнут скупать дворцы и все прочее.

Джекобу стало грустно. Да, город восстановят. И превратят его в большой аттракцион. Ну, почему его соотечественники, к чему только ни прикоснутся, все превращают в балаган для придурков? Прекрасное место – Большой каньон. Но ездить туда противно. Потому что такое впечатление – там проданы даже скалы. А уж Ниагарский водопад… Совсем тоскливо.

Джекоб вспомнил историю, рассказанную работницей Эрмитажа. Тогда он не придал ей значения. В каждом большом городе свои легенды. Но теперь, посмотрев на разную местную экзотику, он взглянул на происходящее несколько по-иному. Не то чтобы Анни его убедила. Но все же в ее словах был какой-то смысл.

А у себя в комнате Джекоб увидел милую картину. На кровати сидела Васька, рядом с ней дрыхла без задних ног Речел. На полу стояли пустые бутылки.

– Она тут, что ли, поселилась?

– Да ломилась в дверь, скулила как собачка. Мол, страшно ей. Риккардо нет, он по местным девкам бегает. А эту мне почему-то жалко. Если б ей нормального мужика – чтобы дурь из башки выбил. Мы с ней выпили. Она все плакалась. Жаловалась типа. Что-то там у нее в Америке не сложилось.

– Точно. Все мудаки, – пробормотала Речел, перевернулась на другой бок и снова затихла.

– Слушай, Васька, а что ты знаешь про Эрмитаж?

– Да ни фига не знаю. Там у них свои расклады. Я вообще там никогда не была. То есть с тобой – в первый раз.

– А почему?

– Что мне там делать?

И в самом деле. Джекоб вспомнил, как он увидел Ваську в первый раз. Многие ли из нью-йоркских панков или байкеров были в Метрополитен-музее? Они и слов-то таких не слыхали. Правда, Васька знала побольше, чем какая-нибудь американская байкерша. Но может, это русская специфика.

Джекоб решил все-таки снова подъехать к подруге:

– Слушай, а почему ты никогда о себе не рассказываешь?

– А чего рассказывать-то? Трудное детство, деревянные игрушки. Мама спала с половиной питерской трэш-тусовки, так что папу мне есть из кого выбирать. Из всей длинноволосой сволочи, играющей металл… Впрочем, давненько я маму не видела. Меня бабка в основном растила. Я как кошка – где хочу, там гуляю. Вот и все.

– Но ты многое знаешь… У нас такие девчонки тупые, дальше некуда.

– Так это у вас. А у нас по-иному. Поговорить-то утром надо. Вот один что-нибудь расскажет, другой. Это те, кто в уютной квартире живет, кроме ящика и дебильного Интернета, ничего не знают. А ты по улицам погуляй – ума-разума наберешься.

– А магов ты не встречала?

– До фига и больше. Один такой меня все звал в свой гарем. У него в квартире жил целый девичник. Он их типа магии учил. Но мне такие дела ни к чему.

– А он… серьезный маг?

– А я знаю? Но девки с ним жили, хотя этот парень был толстый и противный. Может, он их чем и приворожил. А меня вот не сумел. Он, кстати, любил поболтать о какой-то там сексуальной магии. Может, мы тоже займемся? Пока эта спит. А то ведь и с ней придется делиться.

За вход – пятак. За выход – рубль

Колонна, состоявшая из трех «хаммеров» и семи бронетранспортеров с солдатами, стояла на Марсовом поле и готовилась к выходу. Солдаты в последний раз проверяли оружие и снаряжение.

Тони с мрачным видом занял свое место возле пулемета в замыкающем «хаммере». Честно говоря, он никак не мог понять – рад он, что его назначили в колонну, или нет. С одной стороны, в свете последних событий все были рады вырваться из города. С другой – что-то подсказывало Тони: не так-то просто это будет.

А суть дела была в следующем. Уже прошла неделя с тех пор, как пропала связь с внешним миром. Похоже, больше она возвращаться и не собиралось, что современного человека, а уж тем более современных американских офицеров, сильно нервировало. Воздушное, равно как и прочее сообщение также не восстанавливалось. Продолжались и множились разные мелкие несчастные случаи (или не случаи). На солдат это действовало крайне угнетающе. Пили все больше. Попытка ограничить продажу спиртного внутри армии, понятное дело, ни к чему не привела. Солдаты уже прекрасно знали, где огненная жидкость продается в городе. Кое-кто из военнослужащих уже чуть ли не в открытую менял на этих рынках армейское имущество на самогон. А прибавьте сюда грибочки и «свинку», которые проложили дорогу в армию…

И что самое главное, начали ухудшаться отношения с местным населениям. Причина проста и банальна – сокращение выдачи гуманитарной помощи. Разумеется, это сделали не со зла. Запасы продовольствия сокращались с непостижимой скоростью. Потому что воровали все. Поэтому солдаты миротворческого контингента слышали вопрос: «А на хрена вы вообще сюда приперлись?»

Тем более что и генерал Адамс, и прочее начальство тоже все меньше это понимали. Раз наверху про них забыли.

Продолжали доставлять головную боль и работнички из местных. Один тип из руководства полиции с настойчивостью идиота пробивал идею создания «цивилизованного рынка» – особых торговых мест, где торговля должна происходить как у людей, разумеется под надежной охраной полиции. А все другие рынки ликвидировать, поскольку на них торгуют наркотиками. Тут все было понятно даже американцам. Правда, не в меру активного полицая и пару его дружков очень быстро пристрелили из пулемета Дегтярева. В свете последних событий разобраться, кто это сделал, было невозможно.