Смерть на брудершафт. Фильма пятая и шестая

Оглавление

Кинув руку к фуражке, тыловик пулей вылетел обратно в ход сообщения.

— Ваше превосходительство, — чуть не плача сказал подпоручик усатому. — Я же говорил: брюки тоже надо переодеть!

— Поучите меня, мальчишка! — рокотнул генерал, но шинель запахнул.

— Подпоручик прав, Павел Васильевич, — укорил его командующий армией. — Непростительная небрежность. Однако не будем отвлекаться. Итак, квадрат шесть-зет…

Вся четверка дружно вскинула бинокли.

Бремя ответственности

Алексей быстро шел от наблюдательного пункта по траншее, зовя свистящим шепотом:

— Штабс-капитан Жилин! Жилин!

Из-за Жилина, начальника дивизионного контрразведочного отделения, случилось чрезвычайное происшествие, ставящее под угрозу всю операцию. Никто, ни одна живая душа не должна была видеть на высоте высоких начальников. Личный состав батальона, занимающего этот сектор, специально вывели на молебен, рискнув оголить окопы — благо затишье. И вдруг чужой!

С штабс-капитаном Романову здорово не повезло. Поскольку увеличивать штат отделения было нельзя, Козловский велел своему эмиссару обходиться наличными кадрами. Сам Алексей прибыл к «швейцарам» под видом стажера, с него хотели для пущей незаметности даже одну звездочку снять, но потом решили, что подпоручик и так сошка мелкая.

Начальник отделения был извещен о том, что поступает в полное распоряжение «стажера», которому поручено какое-то секретное задание. Больше Жилин ничего не знал. Правду сказать, он и не слишком интересовался. Человек это был совсем пустой, глупый. При нем состояли старший унтер-офицер и несколько солдат, так те были много толковей своего предводителя.

Очень скоро Алеша понял, что Жилину ничего сложного поручать нельзя. Потому и приставил его сегодня к делу самому простому: караулить вход в траншею и никого ни под каким видом не пропускать. Любой нижний чин бы справился!

Штабс-капитан выскочил из-за поворота, хлопая заспанными глазами. Неужели дрых?!

— Я здесь! Как лист перед травой! — хрипло доложил Жилин. — Все в порядке. Никто не появлялся.

Из хода сообщения вынырнул старший унтер-офицер Семен Слива, его помощник.

— Ваше благородие, отсюда только что вышел посторонний! — сообщил он. — Чумной какой-то, мимо протопал — не заметил!

Вот на унтера Алексей просто нарадоваться не мог. Поглядеть — солдафон солдафоном: дубленая рожа, огромные кулаки. Прямо унтер Пришибеев. А на самом деле сообразителен, проворен, отлично знает местность. До войны служил здесь в пограничной страже. Его прислали из глубинки, когда проводилась кампания по замене прежнего личного состава, прикормленного контрабандистами.

Субъект он был своеобразный, с характером. «Хохлов» презирал, называл дураками. Ему все в них не нравилось — даже, что мало водки пьют. Слива, впрочем, почти всех считал дураками и себе не ровней. Заслужить у него уважение Романову удалось не сразу. Когда же унтер все-таки признал нового начальника, на Жилина вообще перестал обращать внимание. Он и сейчас глядел только на подпоручика, будто они здесь находились вдвоем.

— Кто таков? Знаете? — спросил Алеша.

— Так точно, видел в Русиновке. В штабе дивизии.

Слива всегда всё знал, даже удивительно.

— А я говорил, ваше благородие, меня в караул поставьте, — сказал он с упреком. — У меня бы мыша не прошмыгнула.

Подумал, поправился:

— Мышь.

Как человек самолюбивый, он стеснялся своей необразованности, старался говорить чисто и грамотно, но не всегда получалось. На днях у Романова состоялся с ним примечательный разговор. Восхищенный сметкой и распорядительностью помощника, Алексей сказал, что ему надо поступить на курсы прапорщиков — из него выйдет отличный офицер.

— Предлагали уже. Отказался, — ответил Слива.

— Почему?

— Лучше быть умным среди унтеров, чем дураком среди офицеров.

Такой вот, в общем, Слива.

— Не иначе уснули они, — сурово сказал он, покосившись на Жилина.

Штабс-капитан понял, что отпираться бессмысленно.

На его несвежей физиономии расползлась сконфуженная улыбка.

— Может, и забылся на минутку, — признал он весело, словно речь шла о пустяке. — Многовато мы с вами, Романов, вчера горилки выпили. У Мавки-то, а?

И еще подмигнул, скотина.

Вчера вечером

Главное, пил-то он один. Сам и бутылку притащил. Романов к спиртному не притронулся, хозяйка тем более. Она была барышня строгая, держала дистанцию. С таким секретным агентом Алексей, пожалуй, сталкивался впервые.

Докладывая положение дел на вверенном ему участке, Жилин похвастал, что у него имеется особенно ценный сотрудник, вернее, сотрудница — двойной агент. Что он-де выследил австрийскую шпионку, припер ее к стенке и вынудил работать на нас, не порывая отношений с противником.

Романова этот контакт заинтересовал. Через двойного агента удобно заслать врагу ложную информацию. Среди прочих мер по прикрытию готовящегося наступления эта была, конечно, не первой и не второй степени важности, но пренебрегать подобным шансом не следовало.

Вчера вечером, покончив с общим устройством системы наблюдения, Алексей попросил штабс-капитана свести его с сотрудницей.

Та служила в Русиновке учительницей, жила одна в нарядном, чистом домике близ окраины местечка. От Жилина было известно, что это «щирая украинка», ведет в школе уроки исключительно на «мове», заручившись на то специальным разрешением от инспектора народных училищ. Собою, по выражению поручика, «прелестная бонбошка». Звать Мавка, что по-украински означает «русалка».