Области тьмы

Оглавление

Всё возвращалось на круги своя.

Интерес к состоянию на кухне, однако, был простой уловкой. О чём я, и впрямь, не хотел думать, это о том, чтобы вернуться за компьютер. Потому что я точно знал, что случится, когда я сяду за него. Я попытаюсь работать над продолжением вступления — как будто это самое естественное занятие в мире — и неизбежно уткнусь в стену. Я не смогу сделать ничего. Потом я в отчаянии вернусь к материалу, подготовленному вчера ночью, и начну ковыряться в нём — ковырять его, как стервятник — и в конце концов он тоже развалится на куски.

Я разочарованно вздохнул и закурил очередную сигарету.

Я оглядел кухню и решил снова тут прибраться, вернуть её в первозданный вид, но мысль эта споткнулась о первое же препятствие — тарелку размякшей кукурузы — и я выкинул её из головы как чужую и недобровольную. Мне плевать было на кухню, на перестановку мебели и на разложенные по алфавиту диски — всё это было второстепенно, если хотите, сопутствующий ущерб. Настоящая цель, куда и пришёлся удар, была в комнате, посреди стола.

Я погасил сигарету, раскуренную пару секунд назад, — четвёртую за утро — и вышел из кухни. Не глядя на компьютер, я пересёк комнату и пошёл в спальню одеваться. Потом я отправился в ванную и почистил зубы. Вернулся в комнату, взял куртку, накинутую на стул, и перерыл карманы. В конце концов я нашёл то, что искал: визитку Вернона.

Там стояло: Вернон Гант, консультант. Рядом был его домашний и мобильный телефоны и адрес — он жил сейчас в Верхнем Ист-Сайде, вот это да. Там же, в верхнем правом углу, был вульгарный логотипчик. На мгновение я решил позвонить ему, но я не хотел, чтобы от меня отделались отговорками. Был риск, что он скажет, мол, очень занят, и не может встретиться со мной до середины следующей недели, — а я хотел увидеть его немедленно и лицом к лицу, я хотел узнать всё, что можно, об этом его умном наркотике. Я хотел выяснить, откуда он взялся, что это такое и — самое важное на сегодня — где взять ещё.

Глава 5

Я спустился на улицу, поймал такси и сказал водителю ехать на Девятнадцатую и Первую. Потом откинулся на сиденье и уставился в окно. Стоял ясный, свежий день, и машин на улицах было не очень много.

Я работаю дома и общаюсь с людьми, живущими в Виллидж, Нижнем Ист-Сайде и Сохо, поэтому редко выбираюсь в верхнюю часть города, особенно в Верхний Ист-Сайд. Вообще, пока мы оставляли позади Пятидесятые, Шестидесятые и Семидесятые улицы, я пытался вспомнить, когда вообще в последний раз залезал так далеко на север. Манхэттен, несмотря на размеры и плотность населения, весьма ограниченное место. Если живёшь тут, то очерчиваешь свою территорию, привыкаешь к маршрутам, и всё. Совсем неподалёку могут быть места, где ты никогда не бывал — что зависит от работы, отношений, даже предпочтений в еде. Я думал, когда же это было… похоже, в тот раз, когда я пошёл в местный итальянский ресторан, с двориком для бочче, «Иль Вагабондо», на Третьей, но это было минимум два года назад.

Однако насколько я видел, тут ничего не изменилось. Водитель притормозил у обочины напротив Линден Тауэр на Девятнадцатой улице. Я заплатил ему и вышел. Это был Йорквилл, прежний Джермантаун — прежний, потому что от него мало что осталось: пара заводов, магазин спиртного, химчистка, пара гастрономов, наверняка несколько местных жителей, причём старых, но по большей части, насколько я читал, эта местность превратилась в Верхний Ист-Сайд, с новыми многоэтажками, барами встреч, ирландскими «пабами» и тематическими ресторанами, которые открываются и закрываются с тревожащей частотой.

На беглый взгляд всё именно так и было. С того места, где я стоял, виднелись О’Лирис, Хэнниган, и ресторан под названием «Кафе Октябрьской Революции».

Линден-Тауэр оказался многоэтажкой из красного кирпича, одной из многих, построенных за последние двадцать- двадцать пять лет в этой части города. Их монолитная сущность бесспорно доминировала над местностью, и Линден-Тауэр, как почти все они, был громаден, страшен и холоден.

Вернон Гант жил на семнадцатом этаже.

Я перешёл через Первую-авеню, и по площади двинулся к большим крутящимся дверям главного входа. Кажется, люди всё время входят и выходят, поэтому двери, наверно, вечно в движении. Я смотрел вперёд, поэтому лишь подойдя вплотную, оценил головокружительную высоту здания. Я так и не смог запрокинуть голову настолько, чтобы увидеть небо.

Я прошёл мимо конторки портье в центре фойе и повернул налево к лифтам. Там уже стояли люди, но всего было восемь лифтов, по четыре с каждой стороны, так что никому не приходится ждать подолгу. Лифт тренькнул, двери открылись, и вышли три человека. Шестеро нас ломанулось внутрь. Мы нажали на нужные этажи, и я заметил, что, кроме меня, никто не едет выше пятнадцатого.

Судя по тем, кого я видел заходящими в здание, и по представителям, стоящим вокруг меня в кабине, обитатели Линден-Тауэр являли собой пёстрое зрелище. Часть квартир давным-давно была сдана по фиксированной цене, конечно, но потом многие помещения ушли в субаренду по заоблачным ценам, так что социальные слои здесь хорошо перемешались.

Я вылез на семнадцатом этаже. Снова посмотрел на визитку Вернона и принялся за поиски его квартиры. Она нашлась в конце коридора и налево за угол, третья дверь справа. По дороге я никого не встретил.

Я постоял под дверью и нажал на звонок. Я не подумал о том, что я ему скажу, если он откроет, и ещё меньше, что буду делать, если не откроет, но стоя там, я понял, до чего же напуган.

Я услышал шум внутри, а потом щелчок замка. Вернон наверно увидел в глазок, что это я, потому что я услышал его голос прежде, чем дверь открылась: