Никто кроме нас

Оглавление

Минут десять сидели молча, Золотухин ожесточенно смолил неумело свернутую "козью ножку", его заместитель, просто глядя остановившимся взглядом прямо перед собой.

- Ладно - лейтенант встал, вбил каблуком сапога окурок в землю, уходя, обернулся, бросил через плечо - удачи тебе.

- Удачи командир - эхом отозвался Андрей в удаляющуюся спину.

Взводный скрылся за поворотом траншеи, а Карасев, решив укоротить медленно текущие в неизвестность минуты ожидания, взялся за работу. Отстегнув с пояса лопатку, принялся скрести сухой каменистый грунт, углубляя и расширяя ячейку, затем поправил осыпающийся бруствер. От дела отвлек шорох осыпающейся земли. В траншею спрыгнул красноармеец, плотный, коренастый мужик лет тридцати пяти-сорока, подтянул к себе позвякивающий стеклом деревянный ящик.

- Держи сержант угощение - ухмыльнувшись, боец протянул обычную полулитровую, воняющую керосином стеклянную бутылку, наполненную вязкой, маслянистой жидкостью - немца потчевать будешь.

- Давай дядя - улыбнулся в ответ на немудрящую солдатскую шутку Андрей, принимая из заскорузлых, мозолистых клешней бутылку с КС - встречу, как дорогих гостей.

- Совсем рассвело - красноармеец бросил взгляд на распростершуюся над головой бездонную синеву неба - скоро полезут. Вот позавтракают и полезут. Орднунг у них, это порядок значится, по часам воюют, сволочи. Ладно, бывай паря. Может еще и свидимся.

Глава 18

На западе в светлеющее небо взмыла красная ракета. Боец бросив тревожный взгляд, подхватил ящик со своим хрупким и огнеопасным оружием, и пригнувшись двинулся прочь по ходу сообщения.

Пронзительный свист разрезал воздух и один за другим высотку покрыли огненные фонтаны минных разрывов. Одна из мин разорвалась совсем рядом обрушив и без того разваленную траншею и слегка припорошив землей сидящего на дне стрелковой ячейки Карасева. Впрочем, обстрел длился недолго, сделав несколько залпов, немецкие минометчики успокоились, очевидно, сочли свою часть работы выполненной. Складывалось впечатление, что и мины они бросали больше для порядка, не будучи уверенными в том, что на советских позициях вообще остался кто-либо готовый оказать сопротивление.

Не успела еще улечься пыль последних разрывов, когда, Андрей, выглянув из-за бруствера, проверил сектор обстрела, полил водой из фляги землю перед стволом теперь уже своего ПТРа. Рядом в траншеях копошились, деловито щелкали затворами винтовок, готовясь к бою соседи. Двое недавних Карасевских собеседников - Мирон и его "цокающий" напарник вытянули на позицию тяжелый "максим" и теперь возились возле него, вставляя в приемник патронную ленту. Не было в их дружных, сноровистых движениях никакой лишней суеты или позерства, мужики всего лишь делали свою работу. Словно где-нибудь на колхозном поле или в заводском цеху они готовились к новому, трудному рабочему дню. Здесь на выжженном солнцем, изорванном воронками, нашпигованном свинцом и сталью куске донской степи готовилось драться и умирать легендарное поколение. Поколение, строившее Магнитку и Днепрогэс, по сути, за каких-то полтора десятка лет, надрывом жил, тяжким трудом вытянувшее - вытолкавшее свою страну, лежавшую в руинах после хаоса революций, мировой и гражданской войн, на одну ступень с самыми развитыми индустриальными державами мира. Эти люди, строя заводы и электростанции, каналы и железные дороги, осваивая таежные просторы Сибири и Дальнего Востока, своими руками, сами того еще не зная, заложили фундамент будущей Победы и теперь без помпы и парадности вот так вот просто готовились отдать для нее свои жизни.

Притихшая было степь, наполнилась ревом моторов и лязгом железа. Не меньше полудюжины танков, поднимая столбы пыли, делая короткие остановки перед каждым выстрелом, двигались на позиции батальона. Следом неуклюже переваливаясь, взревывая на воронках и ухабах катили коробочки бронетранспортеров, сопровождаемые цепями пехотинцев в мышином фельдграу.

Вот отвечая на выстрелы танковых пушек, рявкнула уцелевшая батальонная семидесятишести миллиметровка, частыми хлопками вторили ей сорокопятки приданной противотанковой батареи. Густо задымил получивший в борт бронебойным снарядом правофланговый Т-3. Следом, вздрогнув от мощного удара, как вкопанная остановилась шедшая в центре "двойка". Остальные танки перенесли огонь на засеченные позиции артиллеристов, и их огонь стал ослабевать.

Приложив к плечу приклад своего длинного ружья, Андрей через мушку прицела смотрел на приближающуюся тушу танка с черным крестом на лобовой броне. Рядом уже вовсю разгоралась винтовочно - пулеметная трескотня, а для Карасева весь мир словно перестал существовать, остался только этот ненавистный, неумолимо наползающий крест. Затаив дыхание он плавно потянул спуск. Неожиданно мягкая для оружия такой мощности отдача толкнула в плечо. На скосе брони сверкнула искорка рикошета. "Четверка", вздрогнув, остановилась, грозно повела башней, выискивая наглеца. Из куцего, толстого пушечного ствола вырвался короткий сноп пламени. Снаряд взорвался где то в стороне.

Андрей коротко чертыхнулся, с досадой вспомнив так и оставшееся не выполненным обещание подполковника прислать второго номера, дрожащей рукой нащупал в нише окопа второй патрон, торопливо запихал его в ствол, снова выстрелил. Словно в насмешку фриц вновь остался цел и невредим. Экипаж "панцера" вел суматошную пальбу из обоих пулеметов пока безрезультатно силясь нащупать своего противника. Маневрируя и стремясь уйти из-под обстрела немец, постарался укрыться за подбитым сотоварищем. Карасев вновь зарядил ПТР, усилием воли заставил себя успокоиться и стал терпеливо ждать. Третий выстрел был более удачен. Как только танк, набирая скорость, выскочил из-за своего укрытия, тяжелая бронебойная пуля разбила трак на левой гусенице, заставив машину вовремя не сбросившую ход, крутануться на месте и подставить корму под снаряд противотанковой пушки.