Выбери любимый жанр

Оценить:

Притворщик

Оглавление

Итак, что нам подсказывает теория? А, да, «ведите себя естественно». Уговорили. Я двинулся к метро прогулочным шагом, стараясь при этом не оглядываться и не корчить преследователям рожи.

Ближайшая нужная мне точка находилась (и находится до сих пор) на «Кропоткинской», есть там такой чудный проходнячок во дворах и сразу же лестница из четырех пролетов с поворотом градусов на сто пятьдесят.

Мимо! Никто за мной туда не пошел, а когда я вышел на аллею, меня снова повели. Такое складывалось ощущение, что товарищам (или товарищу) на той стороне эта точка знакома. Может, нас обучали по сходным методикам или мы просто сидели за соседними партами.

Выйдя на Арбат, я не стал и пытаться затеряться среди зевак или изменить внешность с помощью сувенирной генеральской шинели в ансамбле с самопальной буденновкой или гермошлемом. Просто прогулялся до «Смоленской» и спустился в метро. Точка номер два на «Китай-городе», бывшей «Ногина» тоже не сработала. Помнится, именно ее я подбирал вместе с... Неужели? Если это тот, кто я думаю, то старой Москвой моего преследователя не удивишь, он ее знает ничуть не хуже меня.

Тогда да здравствует прогресс и точечная застройка. Я выскочил на «Площади Революции», проскочил дворами и нырнул в, извините за выражение, бутик через дорогу. Остановился у крутящейся стойки с зажигалками «Зиппо», озирая окрестности через зеркальное стекло витрины.

Есть! Попался дружок. Обычный прохожий, по виду – типичный москвич средних лет и достатка: джинсы, ветровка, футболка, кроссовки, сумка через левое плечо; А помнится на подъезде к «Ногина», извините, к «Китай-городу», ты, дружок, ехал со мной в одном вагоне, правда, без ветровки и сумки, а с большим пластиковым пакетом и читал нетленку Марининой в бумажной обложке, пошляк.

Грек, а это был он, правда, с большим трудом и не сразу мной узнанный, остановился прямо перед зеркальной витриной, улыбнулся и развел руками, после чего развернулся и растворился среди прохожих, оставив меня любоваться настоящими американскими зажигалками «Made in China».

Зазвонил телефон.

– Да.

– Мы его потеряли.

Меня это даже не удивило.

Глава 21

– Как он от нас ушел, не понимаю, – Сергей действительно выглядел расстроенным, чувствовалось, что подобные проколы у него случались редко. – Втроем вели, а он как в воздухе растворился.

– Он вас засек?

– Боюсь, что да.

– Это хорошо.

– Хорошо?

– Потом объясню. Давайте лучше посмотрим, что у нас вырисовывается с соучредителями. Как, говорите, фамилия старого и больного?

– Белопольский, – ответил Саня. – А если ее перевести на идиш или немецкий, один хрен, получается...

– Правильно, Вайсфельд. А как там по имени-отчеству?

– Все в цвет, тот Борис Семенович.

– Значит, бунт на корабле?

– Не факт, посмотри, что наш компьютерный за сегодня нарыл.

– Вот это да – новая информация, фигурально выражаясь, добавила простатит к ранее имевшемуся геморрою. Значит, отцы и дети, либо дети против отцов?

– Вроде того. Что делать будем?

– Что делают в таких случаях? Звонок другу, конечно, – я достал телефон.

– У аппарата.

– Фима, привет, это Стас.

– Какой еще... черт, Стас, где тебя носило?

– Везде. Ты сейчас доступен?

– Для тебя да, подъезжай.

– Буду через пару часов.

– Водки возьми.

– С водкой не получится, тебе работать придется.

– Бяда, – протянул он с отчетливым рязанским акцентом. – Ладно, подтягивайся, разберемся.

– Уже в пути.

– Я тут смотаюсь в одно место, надо кое-что сделать, а вы пока продолжайте наблюдение за нашим Беловайсфельдом, адмиралом и вот этой девушкой, – я выложил на стол фото Марины.

– Ничего себе! – заорал Котов, глянув на фотографию. – Чур, я.

– Оксане расскажу, – Сергей забрал у того фото. – Пусть Валя присмотрит, а то...

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Тут такое дело, наш менеджер, Валентин, скандалит и грозит уволиться, – гнусно захихикал Саня. – Этот ваш Гриша, который Борисович, не дурак по гей-тусовкам прошвырнуться.

– Ну и?

– А наш Валентин на вид – мальчик-одуванчик, так вот, жалуется, что всяка сволочь норовит его потискать, замучился уже от съемщиков отбиваться.

– Боитесь, что его трахнут ненароком?

– Боимся, что он им всю голубятню разнесет. Валя в недалеком прошлом – капитан войсковой разведки, шесть командировок в Чечню. У него на счету больше убитых, чем у всех них – перетраханных.

– А кто сказал, что будет легко? Пусть терпит, я ему премию выпишу за особо паскудные условия работы. Да, и еще, мужики, у вас квартиры на одну ночь не найдется?

– Переночевать негде?

– Просто по два раза в одном и том же месте не ночую.

– Смотри-ка, прямо как Ясир Арафат. Держи, лишенец, – Саня передал мне ключи и назвал адрес. – Только...

– Только у тебя не убрано – догадался я.

– Это само собой. Только к телефону не подходи, а то я второй день на казарменном положении, а любимая женщина телефоны обрывает, опасается, что другую завел.

– Ревнует, значит, любит.

– А то, – загордился Котов.

– Ну, я пошел, пока.

– Едва не забыл, возьми, – Саня протянул мне похожую расцветкой на советский червонец пятитысячную банкноту. – Зайдешь в семьдесят восьмую квартиру, скажешь, что от Котова из восемьдесят первой.

– Долг чести?

– На похороны собирают. В семьдесят четвертой квартире у соседей сына убили.

– Как?

– Приехал молодой лейтенант в отпуск с Дальнего Востока, из Внукова позвонил родителям, сказал, что скоро будет. А утром его нашли в котловане рядом с домом. Ему проломили череп и выпустили кишки. Вот такие дела. Так что ты там поаккуратнее.