|
Оценить:
|
Жемчужина его гарема
- Предыдущая
- 19/34
- Следующая
19
— Если ты невинна, тебе нечего бояться.
— А я и не боюсь. Это отвратительно.
— Я хотел бы защитить твое имя, — сказал отец. — И вместе с ним защитить имя нашей семьи. Это единственный путь, который поможет смыть пятно позора с нашего рода.
Позора, повторила про себя Кира. Она скрестила руки на груди, пытаясь не думать о том, о чем просит ее отец.
— А если я соглашусь, шейх Нури не пострадает?
— Это не мне решать.
— Почему?
Отец щелкнул пальцами.
— Довольно. Ты слишком много думаешь о человеке, который совершенно не заботится о тебе. Ступай. У меня еще много дел.
Кира вернулась в свою палатку. Что она наделала?
Она нервно прошлась по красному ковру, Ей придется рассказать отцу правду. Она расскажет, как все произошло, и заставит его поверить ей!
Возможно, отец простит ее. Возможно, простит и Ахмед.
Ведь она может иметь детей. Ведь она не виновата.
Ей будет нелегко признаться во всем. Отец ценит в женщине прежде всего чистоту и невинность. Ее репутация для него сейчас дороже золота.
Позор. На Западе этому слову не придавали такого значения, как здесь. На Западе люди могли чувствовать вину, сделав что-то плохое, но в Бараке слова «вина» просто нет. Есть слово «позор».
Позор — худшее, что может здесь случиться. Все члены семьи несут ответственность за поступки друг друга. Отсюда такое страстное желание Омара аль-Иссидри очистить их имя.
К тому времени, как Кален прибыл в Бараку, он знал все.
Его связи были надежны. В конце концов, он ведь был шейхом, вторым человеком в этой стране. Ему сообщили, что ее держат неподалеку от границы с Оуахой, территорией, принадлежащей варварам. В Оуахе хорошо относились к Калену. Когда-то его дедушка помог народам этой территории сохранить свою независимость. Варвары этого не забыли. Они провозгласили наследников Нури своими правителями. И так как Малик уже был султаном в Бараке, Кален стал султаном Оуахи.
Власть Калена в Оуахи была безграничной. Он мог появляться там и уходить в любое время. И именно туда он сейчас направился.
На шестой день прибыл караван, и тихий лагерь внезапно наполнился жизнью. Кира раздвинула полог палатки, чтобы видеть прибытие гостей.
Люди выкрикивали ритуальные приветствия.
Внезапно она заметила своего отца, который кланялся одному из прибывших. Они коротко переговорили, и Омар указал на палатку Киры.
Сердце девушки сжалось. Это мог быть или Ахмед, или доктор. Ей стало страшно. Что же делать? Может, сжечь эту чертову палатку, а потом украсть верблюда и рвануться к свободе сквозь пустыню?
Прекрасный сюжет для фильма, но неосуществимый план.
Ее отец отдернул полог.
— Он уже прибыл, — удовлетворенно огладив бороду, объявил Омар аль-Иссидри.
— Он? — прошептала Кира, чувствуя, как кровь стынет в жилах.
— Доктор, — отец сделал эффектную паузу. — И еще одна хорошая новость. Ахмед Абизхаид уже в пути.
Кира сидела в палатке и ожидала доктора. «Ни о чем не думай, — велела она себе. — Не думай, не желай, не чувствуй».
Но как можно оставаться спокойной, когда внутри переплетаются гнев и страх? Ее отец не имел права так поступать. Она не его собственность, она свободная женщина. Ее тело принадлежит только ей.
Этот осмотр будет насилием.
Она не сможет пойти на это. Но разве у нее есть выбор?
Нет.
А возможно, это даже и к лучшему. Пора ее отцу узнать о том, что случилось, когда ей было всего шестнадцать.
Она чувствовала себя меж двух огней, принадлежа одновременно к двум противоборствующим культурам.
Кира была одинока. Единственный ребенок в семье, который всегда жил на два дома. Новое замужество матери. Неодобрение отца, понимавшего, что Кира стала дочерью Запада.
«Ты справишься с этим, — твердо сказала себе девушка, — точно так же, как справлялась с другими трудностями. Все будет в порядке».
В палатке появились люди.
— Кира, — позвал ее отец. — Доктор здесь.
Девушка почувствовала резкую боль в области сердца. Она медленно подняла голову и посмотрела на группу людей, которая стояла за спиной Омара. Ее глаза наполнились слезами.
— Не заставляй меня проходить через это, отец.
— Тебя укроют, — сказал он, указав на двух женщин в покрывалах. — Осмотр будет коротким. Абизхаид и я подождем снаружи.
— Отец!
Однако Омар аль-Иссидри проигнорировал ее последний протест.
— Лучше побыстрее покончить с этим. — Он посмотрел на медика. — Доктор?
Врач и женщины вышли вперед. Кира дрожала. Она не могла позволить им прикоснуться к себе. Одна из женщин развернула покрывало.
— Вас укроют, Lolla аль-Иссидри, — с уважением произнес врач.
— Нет, я не могу.
— Это займет всего лишь несколько минут…
— Нет! — выдавила она.
— Нет. — Это был уже мужской голос.
Кира узнала его. Но… этого не могло быть. Таких чудес не бывает.
— Вы не притронетесь к ней! — произнес он, и Кира увидела, как Кален, задрапированный в белое просторное одеяние, шагнул вперед. Его лицо, казалось застывшей маской ярости. — Я убью того человека, который осмелится коснуться моей женщины.
Глава восьмая
— Но она не принадлежит вам, — прорычал Омар. — Она обещана Ахмеду Абизхаиду. Он уже уплатил выкуп.
— Тогда верни его.
— Не могу.
Кален пожал плечами.
— У тебя нет выбора. Я уже предъявил права на твою дочь.
— Она сказала, что между вами ничего не было. Она сказала, что ты не тронул ее.
Кален не стал утруждаться ответом. Он повернулся к Кире. Яростный. Жестокий. Дикий.
- Предыдущая
- 19/34
- Следующая
