Man and Wife, или Муж и жена

Оглавление

Все они за нас счастливы, все улыбаются, и белые лилии наполняют воздух нежным ароматом. И нет на свете более святого места, чем это. И если уж кто и был благословлен, так это именно мы.

Маленькая свадьба. Такая, какую хотели мы оба. Чтобы официально узаконить то, что мы знали с самого начала, — что мы вместе строим совместную жизнь.

И чтобы сообщить всему свету — все самое лучшее у нас еще впереди. Что может быть более обнадеживающим, чем это? Что может быть более правильным? Более святым?

Честно говоря, для меня стало большим облегчением избежать традиционной свадьбы. Я даже рад, что не будет столь любимой всеми церковной церемонии и никому не нужного душа из конфетти, под которым проходишь к заросшему мхом старому Церковному кладбищу. Не будет и дискотеки, рассчитанной на все поколения сразу, где изрядно опьяневшие дядюшки станут лихо отплясывать, размахивая руками под какую-нибудь пошловатую песенку вроде «Разбуди меня, детка, когда будешь уходить».

Всего этого мы не увидим. У нас будет простая церемония соединения вместе двух непростых жизней — жизней, которые начались не только что, а которые уже имеют свою историю. И, как вы сами понимаете, выражением самых счастливых периодов этих двух жизненных историй стали дети. Вот они стоят рядом со своими бабушками в первом ряду гостей этой пестрой толпы, которую можно при желании принять и за примерных прихожан.

Очень серьезная маленькая девочка в длинном желтом платье торжественно прижимает к груди букет белых цветов. Она — дитя своей матери, с такими же широко посаженными глазами, темными волосами и очаровательным личиком.

И мальчик немного помладше, в галстуке-бабочке, нарядной белоснежной рубашке с оборками и без пиджака. Куда же он подевал его? Когда я последний раз смотрел на него, пиджак был на месте. Но дело даже не в этом. Просто мальчику не хватает серьезности, той уместной формальности, которая сейчас переполняет девочку. В отличие от нее мальчик застенчиво улыбается, переминаясь с ноги на ногу в новеньких туфлях, и со стороны может показаться, что он в первый раз сменил кроссовки на приличную обувь.

Пегги и Пэт. Ее дочь и мой сын. Мой красивый мальчик.

Пэт держит за руку мою мать, а когда регистратор спрашивает о кольцах, я замечаю, что лицо моего сынишки начинает изменяться.

Мягкая детская округлость словно растворяется, уступая место более резким и угловатым чертам. Время идет вперед, проскальзывая мимо меня, когда я не обращаю на него внимания, и мой сын начинает выглядеть скорее по-мужски красивым, чем просто миловидным. Он растет, и это происходит каждый день.

Сид улыбается мне так, как будто мы — последние оставшиеся в живых на Земле любовники. И я теперь думаю, что никаких «но» не осталось. У меня нет ни малейших сомнений в этой женщине. Она — та самая, единственная. В печали и в радости, с сегодняшнего дня и навсегда. Она — единственная.

И у меня сразу же поднимается настроение, потому что сегодня я чувствую себя как бы обновленным. Как будто опять наступают самые счастливые времена. И хотя позади нас осталось много всего, в том числе печального и тягостного, впереди нас ожидаетеще столько интересного. Еще многое произойдет в нашей жизни, еще ко многому мы будем стремиться и достигать желаемого. Нас ждет впереди все только новое и неизведанное.

Я уверен в этой женщине. Я хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь. В болезни и здравии. В бедности и богатстве. Отвергая всех остальных. Мне это подходит. Я хочу, чтобы ее лицо я видел последним, засыпая по ночам, и первым, что я увижу, просыпаясь утром. Я хочу наблюдать за тем, как с годами это лицо станет изменяться. Я хочу изучить все мельчайшие родинки у нее на теле, запомнить каждую веснушку на ее лице. Обладать и оберегать, пока смерть не разлучит нас. Я целиком и полностью «за». Все отлично. Все просто великолепно. Где я должен расписаться?

Осталось лишь одно малюсенькое, крошечное сомнение…

И я умышленно выбрасываю его из головы, попросту отказываясь признавать его существование. Но оно не уходит. Небольшое и такое далекое опасение, притаившееся в тайном уголке моего сердца, но я не могу отрицать, что оно там есть. Его даже не назовешь тучкой на ясном небе идеального дня. Так, скорее отдаленный раскат грома.

Видите ли, я сам знаю, что нахожусь в этой комнате по двум причинам. Разумеется, потому что я люблю ее. Я люблю свою невесту. Люблю свою Сид. Но еще и потому, что — как бы лучше выразиться? — я хочу заново построить свою семью.

Дело даже не только в том, что на этот — второй раз — я хочу стать правильным мужем…

Еще я хочу стать правильным отцом.

Для ее дочери. Для всех детей, которые у нас могут быть. И еще для моего мальчика. Я хочу, чтобы у него, как и у меня, была семья.

Еще одна попытка создания семьи… Я здесь из-за этой необыкновенной женщины. Но еще я здесь из-за своего сына.

Это ничего, нормально? Это простительно — находиться здесь сразу по двум причинам? Из-за двух людей? Это ничего, что история нашей любви является лишь частью всей истории?

Кто-то обращается к нам, и я пытаюсь отогнать от себя этот отзвук отдаленного раската грома. Регистратор спрашивает невесту, обещает ли она любить и беречь своего мужа.

— Да, — отвечает моя жена.

Я делаю очень глубокий вдох.

И вслед за ней тоже отвечаю: «Да».

1

У моего сына новый отец.

Он вообше-то не стал называть этого парня папой. Конечно, нет, мой сын так со мной не поступит. Но я все равно не должен обманывать себя. Этот парень — Ричард, чертов Ричард — заменил меня во всех важных делах.