Маска майя

Оглавление

— Вот как! — Николь подняла брови. — Так это был опасный труд.

— Как всякая власть. Но система не была безупречной. Получивший власть мог внезапно сделать поворот на сто восемьдесят градусов и стать союзником врага того, кто посадил его на трон.

— Примерно как сейчас.

— Да. Однажды произошло поучительное событие, касающееся наших двух городов, Наранхо и Караколя. В середине VI столетия Калакмулю удалось усадить на трон в Наранхо Ах Восаля, склонив город на свою сторону, на что Тикаль ответил заключением союза с новым королем Караколя Йахав Те К’иничем. Но обе коалиции оказались эфемерными: Йахав Те К’инич вскоре порвал с Тикалем и стал союзником Калакмуля, женившись на принцессе из этого города.

— Соглашение, которое обычно бывает долгосрочным, — улыбнулся Жан, — пока дело не дойдет до развода…

— Молодая принцесса стала потом великой королевой, — продолжал мексиканец. — Ее звали Нефритовые Глаза, и народ ее обожал.

— А Наранхо?

— Цареубийство. Ах Восаль был убит, и в начале VII столетия его место занял Большой Скорпион, при котором все вернулось к первоначальному положению: Караколь с Калакмулем, а Наранхо с Тикалем. И наши два города снова стали бить горшки, как говорит Жан. В 628 году произошло серьезное столкновение между ними.

— И кто выиграл?

— Поскольку…

— Простите, — перебил Жан, показывая вперед, — эта большая пирамида?

Дорога, по которой они ехали, круто забрала вверх, и с возвышенности они смогли увидеть вдалеке среди деревьев каменную громаду, упирающуюся в небо.

Хулио Ривера повернулся и посмотрел туда. На его лице появилась взволнованная улыбка.

— Да, это «небесный дворец». Это Каана.

25

Город майя Караколь, 628 год н. э.

Сначала они двигались вместе, но позже ягуар и летучая мышь избрали каждый свой путь: один помчался по тропинке, ведущей из города на север, а другая полетела над верхушками деревьев, хотя цель, к которой оба стремились, была одна: Наранхо.

Всего через несколько минут после того, как Улиль сообщил об исчезновении Никте и Черного Света, Белый Нетопырь и Балам покинули Караколь, превратившись в могучих животных с помощью напитка богов.

Шаман сделал один-единственный жест, и этого оказалось достаточно, чтобы его ученик поспешно последовал за ним из оружейной комнаты. На лицах обоих можно было прочитать озабоченность, но лицо юноши выражало еще и глубокую боль.

— Ты пойдешь по следу Черного Света и принцессы, — сказал ему халач виник уже в своем доме, смешивая ингредиенты напитка. — Я должен попытаться уберечь от опасности сына короля.

Балам кивнул, отбрасывая воспоминания о Никте. Он представил себе сына короля К’ана в Наранхо, не ведающего, что произошло, и не предполагающего, что должно было произойти. Как только вспыхнет вражда с соседним городом, молодой принц превратится в ценного заложника и его жизнь подвергнется опасности. Не впервые персона голубой крови заплатила бы головой за размолвки, возникшие между правителями городов майя.

Балам хорошо помнил принца Цуба, однако тот наверняка сильно изменился. Четыре года назад он отправился в Наранхо; тогда ему было четырнадцать лет, на два года меньше, чем Баламу. Это был статный юноша, высокий, как его отец, с такой же открытой улыбкой. В день, когда он уезжал, эта улыбка играла на его лице, хотя Баламу показалось, что в ней был налет горечи.

— Не удивляйся, увидев меня летящим с этой тканью в зубах, — продолжал Белый Нетопырь, указывая на кусок белой ткани, который он положил на стол. — Это условный знак для принца Цуба, чтобы он немедленно покинул Наранхо и спрятался в условленном месте. Улиль уже отдал приказ, и группа наших воинов отправилась туда, чтобы забрать его. Но я должен добраться туда прежде, чем Черный Свет и те, кто пошли с ним… И Цуб должен заметить сигнал вовремя, — добавил он тихо.

Несколько минут спустя сельва поглотила двух животных, которые бы вызвали оцепенение у любого случайного очевидца: огромный ягуар и большая летучая мышь удивительного белого цвета, несущая свернутую материю, зажатую в зубах. Но дом шамана выходил задней частью на густые заросли, и никто не видел, как они ушли. В помещении, только что покинутом животными, два человеческих тела, теперь недвижимых, ожидали возвращения своих душ.

Балам двигался, напрягая все свои чувства и снова удивляясь разнообразию ощущений, которые ему дарило тело ягуара. Он выбрал тропинку, ведущую на север, в сторону Наранхо, и бежал так быстро, как только ему позволяла его огромная мощь. Он осознавал, что на любом повороте дороги он мог натолкнуться на какого-нибудь человека, но верил, что чутье предупредит его заблаговременно. Он также знал, что в любом случае он не будет тем, кого это застанет врасплох больше, чем других.

Добраться до Наранхо из Караколя человек мог за два дня быстрой ходьбы, однако ягуар мог с легкостью пройти это расстояние за несколько часов. Балам рассчитывал нагнать группу, которую он преследовал, прежде чем опустятся сумерки и ее участники остановятся на ночлег.

Сначала он не мог выделить искомый след из бесконечного количества запахов, которые впитала в себя тропинка. Но через несколько километров очень знакомый ему запах стал четко различимым. Это был аромат духов, которыми пользовалась Никте, и его сердце екнуло. Он смешался с запахами других человеческих существ: кислой вонью пота, характерной для мужчин.

Через некоторое время след стал явственнее, и Балам понял, что его цель близка. Тогда он решил принять меры предосторожности, хотя его сердце просило об обратном, и он сошел с тропинки.